Из записок районного опера

Куземко Владимир Валерьянович

Ну а по возвращению в РОВД опер, вестимо, тут же накатил отказной материал, где аргументировано предлагалось 9-дневной давности заяву гражданина такого-то оставить без реагирования, поскольку оный гражданин: «…будучи в состоянии алкогольного опьянения выше средней тяжести и потеряв риентацию…» (да, это не опечатка, именно так в документе и было написано, — опера ведь филфаков не кончали, с грамотностью знакомы лишь приблизительно!), «…упал и сильно разбил себе лицо. Добравшись домой, он, как следует из приложенных и собственноручно подписанных им показаний, начал вызывать себе «скорую помощь», но поскольку был пьян, то вместо 0–3 набрал 0–2, и, не разобравшись, по ошибке вызвал милицию.

Никакого ограбления, как следует из этого объяснения, не было, претензий к кому-либо гражданин в данный момент не имеет, обращаться в суд не намерен, следовательно — оснований для возбуждения уголовного дела не имеется!» Что и требовалось доказать…

Оно конечно, неизвестных гопников (если они в реальности были) никто так и не искал, — ну и что?.. Нечего было алкашу этому с получкой в кармане и буховому по тёмному переулку шастать!.. Сам во всём виноват…

Л. МНОГООБЕЩАЮЩЕЕ НАЧАЛО

Поступил на работу в угрозыск к нам один парнишка. Нормальный пацан, такие в любой коллектив вливаются легко и органично. Техникум закончил, армию отслужил, на заводе отпахал маленько — я ж говорю, наш человек!..

В первый день его службы старенькая мама наставляла, отправляя сына на работу: «Сынок, ты ж смотри… не подведи!.. Такое серьёзное место — УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК. Там кого попало не держат… Веди себя правильно, начальство во всём слушайся, товарищей — уважай… Делами там занимаются важными, если что поручат — исполняй в точности, по сторонам без надобности не глазей, языком лишнее не болтай… И упаси Бог в рабочее время выпить хоть кружку пива, — это ж тебе не завод, учти!..»

«Ладно, мама!» — улыбчиво пообещал новоиспечённый мент, надел парадный костюм с галстуком и белоснежной рубашкой, чмокнул мать в щёку и отправился на службу в РОВД — бороться с преступностью, помогать мирным гражданам и всемерно блюсти высокое звание сотрудника уголовного розыска.

Весь день мамаша чувствовала себя приподнято, представляя, как сынок её борется, помогает и блюдёт, с самого начала поражая коллег и руководство старательностью и трудолюбием, и какие там все в милиции — умные и доброжелательные: «разрешите обратиться, товарищ майор!», «товарищ лейтенант, позвольте объяснить вам ваше задание на сегодняшний день ещё разок?..», «гражданин преступник, поднимите, пожалуйста, руки и встаньте вот здесь, лицом к этой стенке!» В промежутках между этими культурными разговорами над головой её кровинушки свистят бандитские пули и проносятся серебристыми змейками бандитские же ножи, но сын бесстрашно бросается на злодеев и вяжет их пачками под одобрительные аплодисменты товарищей, командиров и той части преступников, которые ещё не растеряли остатков совести…

…О, святая материнская простота, не ведающая, что первый день работы в милиции принято по традиции щедро обмывать с коллегами, и что от цирроза печени и прочих последствиях неумеренного потребления алкоголя сотрудников угрозыска «при исполнении» скопытилось в сто раз больше, чем от всех бандитских пуль и ножиков вместе взятых!..

…Настал вечер. Поблекло и закатилось за горизонт солнце, зажглись огни в многоэтажках. Мать ждала возвращения сына — мента с первого дежурства. Празднично — щедрый стол украшали две бутылки сухого вина и испечённый мамой «наполеон». Вот сейчас сынуля придёт — весёлый, оживлённый, наполненный первыми впечатлениями, и очень долго будет их рассказывать…

Восемь часов вечера… девять… десять…одиннадцать… Мать начинает волноваться. Не случилось ли что-либо с её сыном?.. Не подстрелен ли случайно?. Не подрезан ли проклятыми бандитскими нечистями?..

Наконец, в начале двенадцатого

в дверь… нет, не позвонили, и даже не постучали, а как бы пошкрябали снаружи. Только чуткое материнское ухо могло уловить эти слабые звуки. «Ранен… Истекает кровью… Дополз до родного порога и царапает дверь!..» — промелькнуло в её голове. Птицей метнулась она к двери, распахнула её, и…

Икая и отплёвываясь, на пороге НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ стоял любимый сыночек, её надёжа, офицер угрозыска, борец с преступностью, помощник и слуга простого народа… Рубашка — расхристанна, галстука — нет, пиджак — такой грязный, словно его в ближайшей канаве только что полоскали, один из рукавов напрочь оторван…

Ну и физиономия вполне отвечает подобному прикиду: осоловевшая, тупо моргающая, мокрогубая, вся в свежих царапинах и ссадинах… Короче, не сынок, а злобная на него карикатура!.. Матери даже на секундочку показалось, что какой-то слегка напоминающий её сына алкашист по ошибке в её дверь намылился, но тут четвероногое грязненькое существо сипло прохрипело: «Мам-м-м-ман, эт-т-т-о я… С работы… ик… пришёл!..» Понятно, что мамаша тут же в обморок и грохнулась. А сынуля ещё минут десять через порог переползти не мог, — то рука за дверную притолоку зацепится, то нога — за порог…

…Что называется: достойно отметил сын начало новой, ментовской жизни!

М. ГЕРОИ СРЕДИ НАС…

По пьяни порой совершаются настоящие подвиги. Собственно говоря, только на нетрезвую голову они нынче и творятся, а среди протрезвевших дураков нет — ну ради чего трезвый станет рисковать собственной шкурой, а?..

…Случилось это на День угрозыска. (Не путать с Днём милиции, это совершенно другой праздник, на День милиции квасят куда большим числом участников, и количество выпитого намного обильнее… Но зато на День угрозыска кто из розыскников — не в полной отключке, тот — чмо зачуханное, товарищами осмеянное, начальством презираемое и общему делу не надобное… В шею таких — из угро!)

Так вот, отметив радостный праздник на всю катушку, два опера вывалились из РОВД и целеустремлённо поползли к недалёкой остановке общественного транспорта. То есть «поползли» — это я утрирую, товарищи наши всё ж таки шли пешим ходом, но — не совсем уверенно держась на ногах, совсем даже неуверенно… Однако благодаря возможности, схватившись за руки, удерживать друг друга от падения — сохраняли вертикальное положение, благодаря чему удалялись от райотдела относительно пристойно и достойно… Никто не провожал их осуждающими взглядами. Я ж говорю: праздник был… кто в РОВД оставался — смотрелись ничуть не краше… Кроме дежурной смены, разумеется, употреблять на дежурстве категорически запрещено, разве что — по «чуть-чуть» и так, чтобы руководство не унюхало… Глянул вслед уползавшим операм сидящий в дежурке капитан Масик, вздохнул завистливо и в свои служебные талмуды взглядом снова уткнулся…

И вот минут через десять в сгустившихся вечерних сумерках со стороны остановки раздалось тревожное буботение… неясный шум, крики, матюки… топот ног… бутылка разбилась, женщины завизжали… Короче, типичные звуки уличной потасовки. Что подумал капитан Масик, вглядываясь во тьму из окна дежурки?.. Правильно, подумал он такое: «Наши хлопцы, нажравшись как свиньи, прицепились к какому-то прохожему и начистили ему чайник… Эх, не быть бы завтра скандалу!..» Поднимать тревогу, паниковать и высылать на остановку оперов он, ясное дело, не стал — не вязать же своих!.. Само собою оно как-нибудь да и уляжется… Да и кого на День угрозыска пошлёшь?.. Ещё поискать придется в райотделе такого, кто в состоянии без посторонней помощи до недалёкой остановки добраться…