Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
Второе донесение из-под Тулы им было получено в дороге. Командир корпуса сообщал, что его танки на окраине города встречены шквальным огнем зенитных батарей, а с флангов выдвинулись русские танки и довершили удар. Пришлось попятиться. Командир корпуса заключал свое донесение соображениями о невозможности взять Тулу штурмом. Он предлагал фланговый марш с востока.
Генерал остановился в Черни, по рации он получил сообщения разведки, что справа на его правый фланг выдвигаются какие-то новые русские
Части танковой группы наткнулись в районе Теплое на свежие части Красной Армии. Завязались встречные бои. Имея на фланге такого рода угрозу, генерал отложил штурм Тулы. Забегая вперед, замечу, что бои под Теплым продолжались с переменным успехом десять дней. И только сняв танки из-под Тулы, генерал смог потеснить части Красной Армии.
В ночь с 3 на 4 ноября ударили морозы, сковали землю. Танки получили возможность широкого маневра, генерал приободрился. Оживилось и командование группой армий. К генералу на его командный пункт приехал фельдмаршал фон Бок, чтобы поторопить танковую группу с наступательными действиями.
А из Теплого шли донесения, что наступают русские.
Генерал показал эти донесения фельдмаршалу. Но фельдмаршала не интересовали такие мелочи, его мысль была устремлена к далеким и большим целям. Его радовал мороз, замерзшие дороги, возможность для танков широкого маневра.
Генерал побывал на передовом наблюдательном пункте под Тулой. 6 ноября вернулся в штаб и созвал оперативную группу. Он был мрачен и неразговорчив. Выслушаз донесения, попросил оставить его одного. Меня задержал.
– Боюсь, что вам придется вылететь к барону в Берлин... Настал и ваш час! От Тулы до Москвы сто восемьдесят километров, а мы ие можем пройти до города четырех километров...
– Нужны подкрепления?
– спросил я лишь для того, чтобы не молчать.
Генерал поморщился.
– Нужны еще три или четыре такие же танковые армин... Я боюсь, что там, в Берлине, не очень-то понимают, что здесь происходит... Читать одно, а видеть своими глазами-другое... Такое впечатление, что у русских расчет был привести наши армии к столице и здесь, в глубине, бросить в бой решающие резервы!
– Кутузов сознательно сдал Москву без боя французам и выиграл войну одним сражением, после которого ОТСТУПИЛ...
– Это я знаю... Но он нигде не обмолвился, что умышленно сдаст Москву, и оставит нас по этому поводу в неизвестности. Он не мог объявить об умысле! А может ли Сталин объявить своим близким о таком умысле?
Мог А!! он сказать своим генералам и помощникам, что враг будет остановлен лишь под Москвой. Но если так, то почему же он не вывел войска из-под Киева? Завтра мы с вами послушаем радио...
8 десять часов 7 ноября из приемника донесся перезвон московских курантов, начался парад на Красной площади.
Генерал
– Вы третий, кто мне звонит!
– раздались раскаты фельдмаршальского голоса.
– На подступах к Москве идут воздушные бои... Это все, что я могу сделать... В город прорваться невозможно!
На другом конце послышались гудки отбоя.
9 ноября головной корпус, все еще пытавшийся пробиться в Тулу, вынужден был перейти к обороне. Из Тулы началось наступление частей Красной Армии. Это уже были не контратаки местного значения.
12 ноября начальник штаба армии привез из Орши, где проходило совещание всех командующих армиями группы "Центр", приказ на осеннее наступление. Танковой армии предписывалось развивать успех в направлении на Горький.
Генерал тут же прикинул на карте расстояние до Горького. Получилось шестьсот километров.
Он вопросительно взглянул на начальника штаба.
– Я им заявил, - ответил начальник штаба, - что это не Франция! Мы не можем продвинуться на несколько километров...
Но приказ о наступлении подписан, и генерал обязан его выполнить.
Наступление началось...
На другой день оно застопорилось. Авиация оказалась бессильной расчистить дорогу танкам. Она наталкивалась на воздушный щит над расположением частей Красной Армии. С каждым километром продвижения нарастали потери в танках.
21 ноября генерал распил бутылку коньяку за своего прежнего командующего по французскому походу и противника его доктрины, за фон Клейста. Его танки заняли Ростов.
– Теперь они впереди, - сказал он мне с горечью.
– Там, во Франции, они меня сдерживали, теперь рвутся вперед... А я думаю о последствиях...
Мне даже показалось на минуту, что он завидует фон Клейсту. Но он уже предугадывал, что фон Клейста ждет в Ростове. Поэтому двумя днями позже отправился к командующему группы армий "Центр" попросить изменения приказа о наступлении на Горький. Приехал еще более мрачным.
– Теперь генералы рвутся вперед, а не только Гитлер... Они сошли с ума, а не фюрер!
30 ноября все еще шли споры с высшим командованием, как овладеть Тулой, а с юга пришло сообщение, что фон Клейст оставил Ростов, чуть было не потеряв всю танковую армию. Гитлер сменил командующего южной группы войск, но и новый командующий откатывался от Ростова под ударами с флангов.
Авиационная разведка донесла, что над районом Каширы русская авиация создала непроницаемый заслон, что оттуда, из-под Каширы, идет движение к фронту крупных соединений русских войск. Кашира-открытый фланг. Генерал потребовал уточнений. Но русские истребители не подпустили к Кашире ни одного немецкого самолета.