Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
– Я слышал об этом под Ельней!
– обронил он сквозь зубы.
– Без разведки ни шагу вперед! Боюсь, что Советы здесь успели против нас выставить танковую армию...
Ночью генерал продиктовал письмо в ставку. Он потребовал приезда из Берлина комиссии, которая удостоверилась бы в превосходстве над немецкими танками советских "тридцатьчетверок".
Утром пришло донесение о потерях: сорок три танка немецких и два русских...
Командир дивизии казался потерянным. Я его помнил по первым дням наступления, помнил
Таким его видеть не приходилось. Он не мог скрыть дугневного потрясения.
– Вас смутило новое оружие русских?
– спросил его генерал.
– Никакое оружие не может изменить соотношения сил...
– Мастерство их танкистов, - парировал полковник, - это уже постоянно действующая величина... Они бьют из засады, а мы гоняемся дивизией за несколькими танками... Я не верю, что перед нами танковая армия...
Несколько десятков танков остановили дивизию...
– Ну, до этого мы еще не дожили!
– оборвал его генерал.
– Наши подбили русский танк... Водитель жив...
– И сейчас жив?
– нетерпеливо воскликнул генерал.
– Сейчас? А вот этого не знаю!
– Я требовал "языка" для личного с ним разговора!
Полковник поморщился.
– После того как наши горели в долине? Я отдал распоряжение, чтобы его перевязали, привели в порядок... Но я не могу ручаться!
– Немедленно доставить его ко мне!
Мне генерал бросил на ходу, что я должен быть у него переводчиком.
Привели русского танкиста. Обгоревший комбинезон, рука на перевязи, обмотана бинтами шея, повязан левый глаз. Лицо черное, от въевшейся в кожу гари.
– Водитель танка?
– спросил генерал.
Пленный ответил утвердительно.
Последовал сразу же главный вопрос:
– Сколько на шоссе Орел-Мценск сосредоточено русских танков?
Я не успел перевести вопроса, вмешался полковник:
– Он дал об этом нелепые показания... Пленный увеояст, что перед нами сосредоточено более трехсот танков... В одной точке мы не встречались с такими танковыми силами русских... Оно не могло не быть замечено нашей авиаразведкой... Я положил перед ним карту н попросил указать, где же сосредоточены эти танки?
Он указал на пустые места...
Генерал расстелил на столе карту. Поманил пальцем пленного. Танкист оглянулся на меня.
– Подойди к карте!
– предложил я ему.
– Где танки?
– спросил генерал и протянул танкисту карандаш.
Он был тяжело ранен, ему с трудом давался каждый шаг. Он опять оглянулся на меня и сказал:
– Объясните генералу, что я не обучен читать карту.
Могу и ошибиться...
– Передайте ему, - ответил генерал, - что, если он расскажет правду, хотя бы как он ее знает, мы сохраним ему жизнь. Мы положим его в госпиталь... И я даю слово после госпиталя отпустить его и не посылать в лагерь для военнопленных.
Пришлось перевести с полной точностью слова генерала, я не исключал возможности, что полковник
Спокойно и даже вроде бы ласково взглянул на меня голубой глаз танкиста. Если он и разыгрывал покорность, то должен сказать, что бог его наделил актерским талантом.
Танкист подвинулся к карте...
Генерал ткнул указкой в точку, указывая на Орел:
– Здесь? Это город Орел!
Танкист кивнул головой. С трудом давалась ему речь.
– Был приказ взять Орел с ходу! Мы вот здесь на станции наткнулись на вашу противотанковую батарею.., и отступили... Несколько танков прорвались в город. Бой шел всю ночь.
– Танки вернулись?
– живо спросил генерал.
– Три танка не вернулись, остальные прошли сквозь город и вышли обратно к нам...
Генерал обернулся к полковнику.
– Пока что он говорит правду...
– И о тех танках, которые вернулись из города? Мне думается, что в город и ворвались всего лишь три танка...
– Сколько танков ворвались в город?
– спросил у танкиста генерал.
– Батальон шел...
– ответил танкист.
– Разве вы больше, чем тройку, подбитых насчитали?
Я начал понимать танкиста. Живуча была в нем солдатская хватка. Он ничего не сказал, чего не знали немцы, а у них уже попытался выспросить о судьбе прорвавшихся в город танков. Генерал подтвердил, что в городе были подбиты три танка. Видимо, танкиста волновала судьба товарищей.
– У нас так и решили!
– подтвердил он.
– Сколько у вас танков?
– крикнул полковник.
– Танки выгружаются каждую ночь...
– ответил танкист.
– Сейчас, я думаю, уже больше трехсот!
– Вот!
– крикнул генерал, обращаясь к полковнику.
– Я говорил! Перед нами крупное танковое соединение!
– Где эти танки?
Все вернулось к первому вопросу. Танкист долго рассматривал карту.
– Какое сегодня число?
– спросил танкист.
– Шестое октября, вечер!
– ответил я ему.
Танкист показал здоровой рукой на карту.
– Вчера мы были здесь!
И он указал на ту долину, где был нанесен удар по немецким танкам советскими реактивными минометами.
Полковник зло бросил:
– И там были все триста танков?
– Да нет... Должно быть, не все... Они будут защищать Мценск...
– Кто ваш командир?
– задал последний вопрос генерал.
– Генерал Катуков!
– Катуков?
– переспросил генерал.
– Кто такой Катуков? Я думал, что здесь генерал Жуков! Не путает танкист? Вы правильно произнесли фамилию генерала?
Это уже был вопрос ко мне. Я переспросил танкиста.
– Катуков...
– Кто он?
– Танкист...
Генерал пожал плечами.
– Нет, это несерьезно! Нам надо взять в плен высшего офицера... А кто этот танкист?
Танкист объяснил, что он тракторист, колхозник, из Подмосковья, что родился он в двадцатом году 20 апреля...