Из жизни полковника Дубровина

Шахмагонов Федор Федорович

Надобно сказать еще несколько слов о младшенькой, о Марьюшке. Мать моя забрала ее учиться в Москву, чтобы не тосковала по сестре, а быть может, и потому, что очень она пришлась ей по сердцу своим характером.

...Пришел ответ на мой запрос по поводу реляций барона. Из Центра мне посоветовали передать фон Рамфоринху, что переговоры о прекращении войны возможны, лишь когда ни одного солдата не останется на советской земле, когда правительство Гитлера будет отстранено и Германия обязуется восстановить разрушенное.

Барону

не сиделось в Берлине, он приехал на фронт в канун наступления.

Я ему изложил ответ Центра, внутренне ликуя над ним и надо всеми, кто стоял за его спиной.

— Недурно! — сказал он. — Условие первое — ни одного солдата на советской земле. Это разумно. Германия восстанавливает причиненный ущерб. Это меня не касается. Назовем это репарациями. Их выплачивать будет немецкий народ, но ни я, ни мои коллеги... А вот третий пункт, относительно Гитлера и его партии, — это сложнее. И мне с моими друзьями нелегко вырвать власть у него из рук... Но что вместо Гитлера? Что и кто?

Если мы устраним Гитлера и наци, то на их место придут или коммунисты, или социалисты... А этого ни я, ни мои друзья допустить не можем... Это посягательство на наши интересы... Наци несут не только завоевательные функции: они и охраняют нас от рабочего движения... Можете это передать и...

Барон замолк. Взглянул на меня своими бесцветными глазками и чуть заметно усмехнулся.

— А впрочем, не надо торопиться... Я чуть было не сказал, что вы свободны от обязательств, мною на вас возложенных. А это бы означало, что вам в танковой группе делать нечего... Но не надо торопиться!

Полоса для главного удара была определена лишь в несколько километров.

На рассвете ударила артиллерия. На позиции Красной Армии обрушился огонь в несколько сот стволов на один километр прорыва. Затем весь воздушный флот группы армий "Центр", усиленный за счет группы армий "Юг"

и "Север", завис над позициями на восточном берегу Десны. Двинулись танки.

Танки первого эшелона рвались на минных полях, проваливались в рвы, за ними двинулся второй эшелон, и линия обороны была проткнута, как раскаленным шилом. В какой-то мере это было для барона оплата по векселю.

В узкий коридор устремились моторизованные войска, танки растеклись по тылам Красной Армии. Они рвались вперед, сокрушая и сжигая все на своем пути. Их фланги прикрывали эсэсовские части.

Три танковых корпуса, защищенные армейскими корпусами и эсэсовскими частями, устремились по направлению к Орлу, оседлав шоссейную дорогу.

Впереди гремели бомбовые удары, над танковыми колоннами висели истребители.

Генерал и его опергруппа двинулись за наступающими опять по бронированному коридору, как это было в Ромнах.

Стрелу на карте генерал начертил значительно жирнее, чем это получилось в бою. Сунулись на Путивль, и танковый корпус целиком вынужден

был повернуть обратно, сузив полосу прорыва. Под Штеповкой были начисто уничтожены два немецких пехотных полка.

В первый день танки прошли километров сорок в глубину, заняли Севск.

Барон собирался уезжать, когда ему кто-то сказал, что впереди "населенный пункт с немецким имением".

Разведка установила, что имение это принадлежало барону фон Дервизу. Барон выразил желание осмотреть бывшую баронскую усадьбу. Оказывается, он слышал о немецком бароне, отдавшем свое состояние большевикам.

— Если он жив, мне любопытно было бы с ним встретиться, — сказал Рамфоринх. — Я вас попрошу быть у нас переводчиком, если он забыл свой родной язык в этом глухом и диком углу. Мне трудно понять психологию моего соотечественника...

...Следуя за опергруппой генерала, мы с бароном выехали в село ранним утром.

На въезде в село, на пригорке, с давних пор стояла ветряная мельница. Скорее всего, недосуг было ее разбирать.

На всхолмье, у ветряка, генерала поджидали командир корпуса и командир дивизии,

Село тянулось вдоль берега неширокой речушки и уходило на другой ее берег в гору. На горе поднимался своими шпилями из дубовой рощи замок Деовиза, виднелись арочные ворота в готическом стиле, жилые дома. Фермы стояли раньше вдоль берега. Не осталось ни одной животноводческой и хозяйственной постройки.

— Здесь выполнен приказ Сталина! — доложил командир дивизии. — Взорвана плотина и электростанция, сожжены все общественные постройки, в селе не осталось ни одного жителя. Замок пуст. В залах только детские кровати...

— А жаль, что не везде вот так же выполнен приказ Сталина! — с иронией произнес барон. — Долго им пришлось бы возрождать пустыню...

Генерал скосил глаза на барона, но увидел на его губах ироническую усмешку и промолчал. Потом он мне как-то заметил:

— Если бы был везде выполнен приказ Сталина, мы оказались бы в выжженной пустыне...

У ветряка вся эта живописная группа пережила неприятные минуты. В воздухе вдруг появилось несколько советских самолетов. Они обрушили удар на танковую колонну, движущуюся по дороге. Барон имел возможность увидеть, как немецкие танкисты шарахаются от советских самолетов.

Генералу, барону и его штабу пришлось залечь в мокрые от дождя траншеи и окопчики. По рации из командирского танка были вызваны истребители. Над селом загорелся воздушный бой.

Три советских истребителя схватились с восьмеркой "мессершмиттов".

Я лежал в окопчике рядом с бароном. Он следил за боем.

Три советских истребителя устроили умопомрачительную карусель для восьмерки "мессершмиттов". Через несколько секунд вспыхнули два немецких самолета, черные точки летчиков отделились от машин, раскрылись над ними парашюты.