Изабелла Баварская
Шрифт:
— И что же? — сказала королева.
Краска с ее щек тотчас же сошла.
— О! Раймон так неловок. Он промахнулся. А утром он увидел стрелу, пущенную им, в ветвях дерева, в лесу.
— А! — протянула королева и облегченно вздохнула. — Сумасшедший! — сказала она, обращаясь сама к себе.
— Да, не иначе как безумец или шпион, ведь девять из десятерых оказываются убитыми. Особенно удивительно, что это уже в третий раз. Мало приятного для тех, что живут в этом замке, не так ли, сударыня?
— Да, дитя мое.
Чуть приметная улыбка скользнула по губам королевы, кровь, было отхлынувшая от щек, постепенно возвращалась к ним, видимо, эта бледность была вызвана глубоким волнением.
— О! — продолжала Шарлотта. — Сир де Бурдон — храбрый рыцарь.
Королева улыбнулась.
— Так ты любишь его?
— Всем сердцем, — простодушно отвечала девушка.
— Я скажу ему, Шарлотта, он будет горд.
— О государыня, не надо, не говорите. У меня к нему одна просьба, но я никогда не осмелюсь…
— У тебя?
— Да.
— Что это за просьба?
— О! Сударыня…
— Смелее, скажи мне.
— Я хотела бы… Но нет, не могу.
— Да говори же.
— Я хотела бы испросить у него место конюшего.
— Для себя самой? — сказала, смеясь, королева.
— О!.. — произнесла Шарлотта, покраснев и опустив глаза.
— Но твой пыл вполне может ввести в заблуждение. Так для кого же?
— Для одного молодого человека…
Шарлотта говорила так тихо, что ее едва было слышно.
— Вот как! Кто же он?
— Бог мой… ваше величество… Вы никогда не удостаивали…
— Да кто же он, наконец? — с оттенком нетерпения повторила Изабелла.
— Мой жених, — поспешно ответила Шарлотта.
Две слезы задрожали на ее темных длинных ресницах.
— Ты любишь его, дитя мое? — спросила королева так мягко, как может только мать спросить дочь.
— О да… на всю жизнь…
— На всю жизнь! Ну что ж, Шарлотта, я беру на себя твою заботу, я сама испрошу это место для твоего жениха, так он всегда будет рядом с тобой. Я понимаю, как сладко ни на миг не разлучаться с тем, кого любишь.
Шарлотта бросилась перед королевой на колени и стала целовать ей руки. На лице королевы, обычно таком высокомерном, появилось выражение ангельской кротости.
— О! Как вы добры! — говорила Шарлотта. — Как я вам благодарна. Пусть отведет от вас всякую беду десница господа бога и святого Карла. Благодарю, благодарю… Как он будет счастлив!.. Позвольте мне сообщить ему добрую новость.
— Так он здесь?
— Да, — сказала Шарлотта, кивнув головой. — Да, я сказала ему вчера, что, вероятно, шевалье будет назначен управителем Венсена; он всю ночь держал в голове эту мысль, а наутро прибежал ко мне рассказать о своем намерении.
— Где он сейчас?
— За дверью, в передней.
— И вы осмелились?..
Черные глаза Изабеллы сверкнули;
— О, простите, простите, — шептала она.
Изабелла размышляла.
— А будет ли этот человек преданно служить нам?
— После того что вы мне обещали, государыня, он пройдет ради вас по горячим угольям.
Королева улыбнулась.
— Позови его, Шарлотта, я хочу его видеть.
— Сюда? — спросила бедная девушка, у которой страх сменился удивлением.
— Сюда, я хочу говорить с ним.
Шарлотта сжала обеими руками голову, словно желая удостовериться, что она на месте, потом медленно поднялась, с удивлением посмотрела на королеву и по знаку своей повелительницы вышла из комнаты.
Королева сдвинула занавески, закрывавшие кровать, просунула между ними голову и перехватила ткань под подбородком, уверенная в том, что ее красота не поблекнет от света, который отбрасывала ей на щеки пылающая красным пламенем материя.
Едва она проделала этот маневр, как дверь отворилась, и вошла Шарлотта в сопровождении своего возлюбленного.
Это был красивый молодой человек лет двадцати — двадцати двух, с открытым бледным лицом, широким лбом, с живыми голубыми глазами и каштановыми волосами. Он был одет в камзол из зеленого драпа, оставлявший руки открытыми по локоть, так что были видны рукава рубашки; панталоны того же цвета плотно обтягивали мускулистые ноги, на поясе из желтой кожи висел стальной кинжал с широким клинком, рукоятка кинжала была отполирована благодаря привычному движению, которым обладатель оружия хватался за нее; в другой руке он держал фетровую шапочку, похожую на наши охотничьи фуражки.
Сделав два шага, он остановился. Королева бросила на него быстрый взгляд: знай она, что перед ней человек, коему предначертано за какой-нибудь час изменить лицо нации, она бы не ограничилась столь коротким осмотром. Но сейчас ничто не говорило о необычном назначении юноши, и королева увидела в нем лишь красивого молодого человека, бледного, робкого и влюбленного.
— Как вас зовут? — спросила королева.
— Перине Леклерк.
— А кто ваш отец?
— Эшевен Леклерк, хранитель ключей от ворот заставы Сен-Жермен.
— А вы чем занимаетесь?
— Я продавец оружия в Пти-Пон.
— И вы хотите оставить ваше занятие, чтобы поступить на службу к шевалье де Бурдону?
— Я готов от всего отказаться, лишь бы видеть Шарлотту.
— А вы справитесь с новой службой?
— Ни с одним из видов оружия, которое я продаю, будь то палица или кинжал, арбалет или копье, я не управляюсь так хорошо, как с хорошей лошадью.
— А если я добьюсь для вас этого места, будете ли вы мне преданы, Леклерк?
Молодой человек, глядя прямо в глаза королеве, твердо сказал: