Изабелла Прекрасная
Шрифт:
— И долго мы будем сидеть в этом мрачном и пустынном замке?
— Полагаю, что недолго, если Ланкастер пронюхает, где мы прячемся, — сказал Гавестон, наклоняясь, чтобы поднять плащ, соскользнувший с ее плеч.
— Здесь мы сможем лучше перенести осаду, чем в Ньюкасле?
— Думаю, что хуже, — серьезно ответил он. — Я бы мог, конечно, взять небольшой отряд, выйти из замка и вступить в бой.
— А Эдуард?
Он взглянул на нее спокойно и без всякого смущения проговорил:
— Не думаю, что он выберет такой путь. И в конце
— Значит, вы считаете, что мы опять должны бежать?
Он почтительно поцеловал ее руку, понимая и ее унижение, и ее нежелание делать это.
— Ваше Величество с большим мужеством переносит все невзгоды.
Они оба резко повернулись на звук шагов по лестнице, ведущей из одной башни. В дверях показался Эдуард, лицо его было бледно, волосы растрепаны ветром. Он отпустил нескольких сопровождающих его и быстро пошел к ним.
— То, что говорил вчера главный судья графства, — правда, — запыхавшись, произнес Эдуард. — Ньюкасл был захвачен людьми Ланкастера через день или два после того, как мы покинули его.
— Значит, мы уехали вовремя, — проговорила Изабелла, но Эдуард и Гавестон продолжали разговор и не обращали на нее никакого внимания.
— Но теперь они направляются сюда. Хорошо вооруженная армия против небольшого гарнизона, сильно ослабленного набегами шотландцев и в котором много заболевших.
— И что говорит посланец, далеко они отсюда? — спросил Гавестон.
— Следовали буквально по пятам. Возможно, миль двенадцать. Он, должно быть, мчался со скоростью ветра. Его несчастная лошадь едва не пала.
— Они начнут осаду со стороны главных ворот.
— Какая разница, с какой стороны они начнут осаду? — спросил Эдуард. — И коннетабль, и капитан в один голос утверждают, что больше двух дней нам не продержаться.
— Но им нужен только я. Я могу выйти к ним и сдаться, — предложил Гавестон.
— Нет, я запрещаю тебе, Пьер. Еще есть Скарборо. Это один из моих самых укрепленных замков. Там до последнего времени жили Перси, так что можешь быть уверен, он в хорошем состоянии, и я поставлю тебя во главе гарнизона. Это всего лишь в семидесяти милях отсюда.
— Если бы было двадцать, это бы еще могло нас спасти, но ведь все наши лучшие лошади остались в Ньюкасле! Я, конечно, понимаю, что мы могли добраться сюда только по реке, но я бы отдал все на свете, чтобы моя резвая чалая оказалась здесь со мной!
Эдуард был слишком встревожен, чтобы переживать из-за потери своих лошадей.
— Мы можем опять воспользоваться кораблем. Пойти вокруг побережья, — сказал он. — Я сейчас был наверху и оттуда видел небольшую лодку, привязанную к речному причалу. Вода стояла высоко. Капитан гвардейцев нашел небольшое судно с надежным хозяином, который отвезет нас в Скарборо. Я возьму у него и своего оруженосца Бомона клятву о том, чтобы они молчали. Я уже велел Бомону
— Прямо сейчас? Сегодня?
— Завтра будет слишком поздно. Ланкастер и его люди могут уже быть здесь до рассвета. Они сразу же окружат нас и не пропустят к реке.
Погруженные в собственные заботы, они не услышали, как вскрикнула королева.
— Но ведь тебе совершенно не надо никуда уезжать, Нед, — запротестовал Гавестон. — Ты можешь остаться и помириться с ними. Скажи им, что я без твоего ведома сбежал во Францию.
Эдуард приблизился к нему и положил руки ему на плечи.
— Нет, так не пойдет, Пьеро, — возразил он. — Я не брошу тебя, пока не увижу, что ты в безопасности в Скарборо. С твоим военным даром ты сможешь там продержаться.
Они молча стояли, глядя друг другу в глаза, заботясь о судьбе другого. Однако Гавестону грозила большая опасность, и Эдуард с его преданной и более глубокой любовью победил в этом молчаливом поединке.
— Я прикажу Дракону принести наши шпаги и самое необходимое, — сказал Гавестон и без лишних слов вышел из зала.
Изабелла почувствовала себя отстраненной и бессильной что-либо изменить.
— И когда мы отправляемся в путь? — спросила она, медленно поднимаясь с кресла.
По тому, как вздрогнул король, услышав ее голос, она поняла, что он напрочь забыл о ее существовании.
Он постоял минуту-другую, насупив брови, как будто ему пришлось столкнуться с новой проблемой.
— Ночь очень беспокойная, и вам лучше остаться здесь, — решил он. — Бомон позаботится о вас. Я велю, чтобы ворота были отворены сразу же без единой стрелы, пущенной в какую-либо сторону. В конце концов, Ланкастер — ваш преданный родственник.
Изабелла едва слышала его. Смысл его слов больно ранил ее.
— О, Бога ради, Эдуард, вы действительно собираетесь оставить меня здесь?! — воскликнула она дрожащим от страха голосом.
— Здесь вам будет лучше, вместе с вашими камеристками. Я же говорю вам, начинается буря.
Она подбежала к нему и схватила за руки.
— Но, Эдуард, откуда нам знать, что приближаются именно войска Ланкастера? Ведь это могут быть и Уоррен или Уорик, а мы все знаем, как солдаты Черного Пса обращаются с женщинами.
Погруженный в свои переживания Эдуард оттолкнул ее руку с несвойственной ему грубостью.
— Этот человек сказал, что это армия Ланкастера. И потом, с какой скоростью будем двигаться мы с Пьером, если с нами будут еще женщины со всем их багажом?
Изабелла гневно посмотрела на него.
— Вы хотите сказать, что для вас безопасность вашего друга важнее безопасности жены, — упрекнула она его.
— Ваша безопасность, и впрямь, будет под угрозой, если вы окажетесь в утлом суденышке в бурю. — И Эдуард начал сердито отчитывать ее. — Разве бароны собираются сделать вам что-нибудь плохое? Разве они не подняли против меня всю страну, чтобы защитить ваши интересы? Разве вы не любимица Ланкастера?