Изабелла. Королевское сердце

Фальконер Колин

Словно в продолжение этих мыслей, она слышит детский смех. Выглядывает в окно и видит внизу, в саду, Мортимера со своей наседкой и выводком. Он подбрасывает одну из дочек в воздух, и она громко хохочет. У Изабеллы сжимается сердце.

Недостойные мысли одолевают ее. «Он был бы мне прекрасным мужем…» В нем есть сила, чтобы править, жестокость – чтобы воевать, а еще он расчетлив и не имеет «закадычных» друзей.

Она слышит, как он взбегает по лестнице, и принимает чинный вид.

Кажется, он не ожидал ее увидеть. Фрейлины продолжают

беззаботно щебетать между собой. Интересно, состоял ли он с кем-то из них в связи и знает ли об этом леди Мортимер? Очень даже вероятно…

– Я ищу короля, – говорит он.

– Его величество с графом Ланкастером, – отвечает она, кивая в сторону парадного зала.

Придворные дамы умолкли и теперь таращатся на них. Изабелла удаляется на некоторое расстояние, подальше от любопытных ушей. После краткого размышления он следует за ней.

Изабелла чувствует обращенные на них взгляды. Говорит почти шепотом:

– Слышала, вы едете в Ирландию.

– Да, посодействовать лорду Гавестону.

– Он нуждается в вашей помощи? Говорят, он стал настоящим «молотом ирландцев». То подавляет бунт в Манстере, то наводит страх на жителей графства Уиклоу. Я недоумеваю, милорд, почему Эдуард отсылает такого искушенного царедворца, как вы.

– Не мне оспаривать решения короля.

Если бы ей так ответил французский придворный, то получил бы оплеуху.

– Он возвращается в Англию?

– Это невозможно. Его отлучат от церкви, как обещает архиепископ Уинчелси.

– Нет ничего невозможного. Мой дядюшка Ланкастер считает, что Гавестон все же планирует вернуться.

– Вы верите всему, что говорит Ланкастер?

– Он – мой дядя.

– Он никому не дядя.

Все это Мортимер проговаривает, не меняя выражения лица, чем застает ее врасплох. Изабелла улыбается. Сама не зная почему, она вдруг представляет, как он целует ее, – так, как только что целовал леди Мортимер. Ее собственный молодой супруг подобных попыток еще не предпринимал.

Есть что-то в том, как он на нее смотрит… Изабелле это нравится, хотя, будь это не Мортимер, а кто-то другой, она бы сочла это дерзостью.

– Могу я быть с вами откровенной? Ходят самые разные слухи. Кто-то должен сказать мне правду.

– Правду, ваше величество? Это штука опасная. Я бы сто раз подумал, прежде чем в стенах королевского дворца сказать кому-нибудь правду.

– Я слышала, он подкупил графа Глостера, чтобы тот ратовал за возвращение Гавестона, и что Херефорд и Линкольн тоже получили свою долю обещаний. Если удастся склонить на свою сторону лорда Уорвика, остальные пойдут следом, как овцы.

– Для такой юной особы у вас потрясающая хватка. У меня есть дочка ваших лет, так вот она интересуется преимущественно рукоделиями.

– Ваша дочь – не королева Англии. Те взрослеют очень быстро.

– Даже если Гавестон вернется, у вас нет оснований его опасаться. В последнее время короля всюду видят с вами.

– Вы так считаете?

– У Эдуарда непростой характер. Но я думаю,

вы его уже раскусили.

Он с тревогой посматривает на прогуливающихся в холле фрейлин. Оттягивает ворот туники, как если бы тот его душил.

Изабелла кивком его отпускает. Похоже, Мортимер этого не ожидал. Она вполовину младше его годами и ростом едва по плечо.

Он кланяется и идет искать короля, а она возвращается к своим дамам. Значит, это правда, и Эдуард в самом деле задействовал все средства ради возвращения любовника – сейчас, когда они наконец начали вести себя как король и королева. Они вместе сделали шаг вперед, и вот теперь Эдуард отступает на два шага. Что, черт возьми, с ним не так? Даже из Ирландии Гавестон, дергая за ниточки, управляет им, как марионеткой. Мортимер едет в Ирландию, потому что король знает: Гавестон возвращается, и на смену ему нужен сильный военачальник.

Почему Эдуард не скажет ей это в лицо?

Думает, она настолько глупа?

Глава 11

Король очень оживлен. Размашистым шагом он входит в зал, и свита миньонов следует за ним, как хлопья пены за лошадью в галопе. Единственное, о чем он желает говорить, – о пире, устроенном царственной четой, чтобы умаслить упорствующих в неповиновении магнатов. Он ведет эту кампанию, как войну, только в роли тяжелой кавалерии – щедрые дары для баронов.

– Вы произвели впечатление, – говорит он Изабелле. – Ваше присутствие на пиру высоко оценено. Ричмонд говорит, что вы – самый очаровательный сотрапезник, какого он когда-либо встречал. Глостер назвал вас самым прекрасным самоцветом моей короны. Кто бы мог подумать?

– Ваше величество?

Она искренне озадачена этой тирадой. Кто б мог подумать – что?

– Но ведь вы так молоды и такая… – Он легкомысленно взмахивает рукой. – Худенькая.

– Во Франции меня считают красавицей.

– Вы и правда очень хорошенькая. – Эдуард широко улыбается. – Я вами горжусь.

Худенькая и хорошенькая… «Однажды вы будете страстно желать меня, Эдуард. Сгорать от любви!»

– Наконец-то в Англии царит согласие.

– Остается еще Уорвик. И мой дядюшка Ланкастер.

– Ланкастер! – Эдуард морщится, словно в рот ему попало что-то горькое. По полу бежит насекомое, и он давит его каблуком. – Ваш дядюшка раньше был на моей стороне. Теперь, когда Перро в отъезде, он от меня отвернулся.

«Ну разумеется, отвернулся! Разве это для вас не очевидно?» Изабелла огорчена тем, что ей понятны все эти мелочные маневры, а ему – нет.

– Вы слышали, что я приказал арестовать еще дюжину тамплиеров?

– Отец будет очень рад это слышать. И его святейшество в Риме тоже.

– Вы собираетесь писать отцу? Я высоко оценил бы его поддержку.

– Я передам ему все, что вам будет угодно, ваше величество. Но разумно ли возвращать лорда Гавестона так скоро? Вы только-только поладили с баронами.