Изборский витязь
Шрифт:
Сторожевой полк Яна и дружина горячего Юрия Мстиславича были единственными, кто преследовал убегавших рыцарей. К ним присоединились разве что несколько воевод и остатки усвятского ополячения. Но большинство дружин союзников, не получив приказа, долго за литовцами не гнались. Ян и сам скоро оставил преследование - когда понял, что это не отступление, а паническое бегство. Рыцари скакали беспорядочной толпой, растеряв оружие и припас, под несколькими споткнулись и упали кони, они остались лежать, оглушённые падением, а их коней уже ловили те, кто по какой-то причине остался пешим. Через несколько вёрст Ян первым остановился и приказал полку
На поле близ Усвята собирали мёртвых и раненых и обдирали доспехи с трупов рыцарей. Отдельно сгоняли спешенных немцев. Осмелевшие после победы освобождённые пленники мешались с войском - женщины висли на дружинниках, рыдали взахлёб, мужики сердечно благодарили и тут же деятельно включались в работу - помогали снимать с убитых рыцарей брони.
Ещё не успокоившийся после битвы и только теперь поверивший, что это победа, Ярослав вернулся на то место, где упал с коня его мечник. Гнедой жеребец Василия не ушёл и топтался неподалёку, вытягивая шею и время от времени тоскливо всхрапывая, словно рыдал.
Край синего плаща Василия торчал из-под железной груды, в которую превратился сразивший его немец. Спешившись, Ярослав наклонился над рыцарем, оттаскивая его в сторону. К нему тут же подскочили дружинники, как мешок, откатили немца в сторону.
Василий лежал на боку, лицом вниз, и глубокая рваная рана его была словно выставлена напоказ. Опустившись на колени, Ярослав осторожно перевернул своего мечника, взглянул в побледневшее остановившееся лицо - глаза Василия были широко раскрыты, он ещё видел немца, ещё летел сразиться с ним, но холодеющие губы уже не могли ни позвать на помощь, ни упредить князя. С усилием надавив на веки, Ярослав закрыл мечнику глаза.
– Спасибо, друг, - тихо, так, что даже стоявшие вокруг угрюмым кольцом воины не расслышали, молвил Ярослав, — И прощай!.. Отнесите его к остальным!
– добавил он чуть громче - для них.
– Сей витязь похвалы величайшей достоин! Слава ему!
Дождавшись, пока князь встанет с колен, отрок подвёл коня. Машинально приняв повод, Ярослав отрешённо подумал, что поведать о смерти мечника Василия будет некому - у него не было ни жены, ни детей. Но он спас князя, и память о нём должна была сохраниться.
Ярослав ещё пребывал в задумчивости, когда к нему подскакал один из Владимировых бояр. По его напряжённому лицу Ярослав понял, что произошло что-то неизмеримо худшее, чем гибель его мечника.
Он был прав. Боярин проводил его туда, где уже укладывали мёртвых, готовя к погребению. Там же были все торопецкие дружинники - кто уцелел в сече. Обнажив головы, они стояли тесным кругом над телом своего князя. Давид Мстиславич Торопецкий со сложенными на груди руками лежал на разостланном алом плаще и, казалось, спал, И был он так тих и кроток, словно блаженный псалмопевец Давид [230] . Он пал в самый разгар сечи, едва успев узнать, что брат пришёл-таки ему на помощь. Потеряв князя, дружинники не дрогнули и никуда не ушли от его тела до самой победы.
230
«...тих и кроток, словно блаженный псалмопевец Давид»– Давид, царь Иудеи и Израиля (ок. 1004-965 гг. до н. э.), согласно библейскому преданию сочинил плачи по Авениру, Саулу и Ионафану, один
Дав Ярославу постоять над телом родича - как-никак, дядя жены Ростиславы, - боярин тронул князя за плечо:
– Пойдём, княже! Князь Владимир зовёт!
Владимир был ранен и лежал в обозе с другими ранеными. На плече его набухла кровью второпях наложенная повязка. Он приподнялся на локте, встречая Ярослава.
– Ты цел, - не то удивился, не то позавидовал он.
– А я вот... И Давид погиб...
– Знаю, - сухо кивнул Ярослав.
– Ты как?
– Мечник мой меня закрыл, на себя удар принял, - коротко ответил Ярослав.
– Господь тебя хранит... Юрия, сыновца моего, не видал?
– Владимир жадно схватил младшего князя за руку.
– Он как? Живой?.. Сыщи его, Ярослав!
– Сыщу, непременно!
– заверил тот.
Владимир продолжал:
– Слушай, что скажу!.. Помру я, ты в Новгороде когда сядешь, Псков из вида не теряй!.. Сын мой, Ярослав, ныне в Ливонии. Вернуться задумает - не доверяй ему! Я из Пскова уехал, потому что изгнало меня вече, так оно же меня потом и приняло!.. А он сам уехал, и когда я ворочаться надумал, сам порешил в Риге остаться. Глянулось ему там!.. Звал я его, а он меня бросил, рукой махнул... Бели вздумает на псковский стол сесть, рыцарей с собой приведёт... Тогда всё напрасно!.. Слышишь? Гляди на Псков!..
– Не рано ли о смерти задумался?
– попробовал остановить его Ярослав.
– И с чего ты взял, что сын твой Псков взять хочет?
– Слушай меня!
– упрямо зашептал Владимир.
– Я знаю!.. Юрия мне найди! Ему всё отдам! Он не уедет, нет!.. Сыщи Юрия!
Обещав исполнить просьбу, Ярослав освободился от руки Владимира и отошёл.
Победа была полной, урон русским полкам был нанесён небольшой - в основном ранеными и искалеченными, полонённых и награбленное отбили. Но погибли или находились при смерти такие люди, что победа казалась поражением. На душе было тяжко.
Именно тогда Ярослава нашёл Ян. Он уже знал о смерти князя Давида и гибели княжьего мечника. Василий был его другом ещё с первых дней службы у князя, и сейчас он просто подошёл к Ярославу, коротко поклонился и уже хотел было отойти, но князь вскинул глаза и взглядом остановил воеводу:
– Каких людей теряю!
– промолвил он.
– Собой меня закрыл!..
– Он для Руси тебя сохранил, княже, - ответил Ян.
Князь только быстро кивнул.
– Один ты у меня остался, - произнёс он.
– Не оставляй меня! Не отпущу! Ты последний остался!.. И быть тебе первым моим воеводой!
Он резко замолчал, вскидывая совершенно сухие, спокойные глаза. Ян хотел что-то сказать, но промолчал и только ниже склонил голову.
Но всё-таки это была победа, и первые плоды её созрели в ту же осень. Прослышав о сражении под Усвятом, новгородцы, которые, как потом выяснилось, всё же собрали по настоянию владыки ополчение и даже выступили оборонить южные волости и многострадальную Русу, эти новгородцы вечем постановили снова звать на княжение Ярослава Всеволодовича. Выходило совсем по словам посадника Ивана Дмитрича - переяславльский князь совладал с литовцами, разогнал их, отняв весь полон и обозы, перебил тысячи две рыцарей, нескольких знатных немцев взял в плен и, следовало, достоин быть князем Новгорода.