Избранница Тьмы. Книга 3
Шрифт:
Король фыркнул.
– Хочешь, чтобы я выпустил этого преступника, дал ему свободу? Ты в своём уме, Валок, или эта ассару успела и тебя заморочить?! Вместо того, чтобы думать о защите, о том, где взять новых стражей и как защитить гарнизоны, ты грезишь об этой девке?! – зарычал Ирмус, впадая в ярость.
– Я не…
Валока оборвал топот, лязг оружия и шум за дверями.
Ирмус поднялся, советник развернулся, всполошившись, двери распахнулись, и внутрь вбежал стражник.
– Ваше величество, чудовища! Нойраны прорвались, там, с другой стороны гор, они движутся к стенам города! Глава 14
Напряжение нарастало, как снежный ком, раздавливая Маара под гнётом тяжёлых дум. Хотелось повернуть обратно, вернуться в замок и заглянуть ассару в глаза ещё раз, убедится в своей догадке, убедится, что она не лжёт ему, что
Думать, что она опутала его своими чарами, подозревать, что она подстроила нападение нойранов, наслав чудовищ на их отряд, было невыносимо. Мысли рвали плоть в клочья так, что Маар ощущал боль. Что если это всё чётко выстроенный план мести ассару от самого начала, как только Ремарт нашёл её в Сожи, и до сего мига, когда он прямо сейчас несётся в жадную пасть самой смерти? И он, и даже король марионетки в её руках, которыми она так умело, так легко управляет?!
Великий Бархан, как бы Маар хотел знать правду! Но она же понесла от него! Разве это могло входить в её замысел – породить то, что она всей сутью ненавидит, презирает? Маар чувствовал, что это его часть, его плоть, кровь от крови – в этом не было сомнений, он не мог ошибиться. Или она так заморочила ему голову, одурманила своим запахом? Ведь Маар помнил, как она смотрела на Доната. Что, если… Внутри всё замерло, мрак окончательно залил его непроглядным маревом, Маар перестал ощущать, воспринимать окружение, гнал во весь опор жеребца, что хрипел под ним в безумном страхе, чуя опасность и смерть. Шед отстал и, кажется, окликнул Ремарта несколько раз, прежде чем тот его услышал.
– Проклятье! – Маар тряхнул головой, задушив бурю внутри себя, вынуждая тёмную силу успокоиться.
Он не должен выходить за грани. Не должен!
Маар тяжело дышал, зрение прояснялось. Он остановил скакуна. Животное заходилось хрипом, бока вздувались. Страж задрал голову, смотря в набитое плотными облаками небо. Буря надвигалась с севера, холодная, могучая, скоро она обрушится на Инотиарт, от которого стражи отъехали достаточно далеко, узнав у местного торговца, в какой стороне образовался прорыв. Но Маар ощущал, где его точное расположение. Вся его тёмная суть тянула туда с неизбежной силой. Исгар чуял, где сейчас смерть, и стремился туда всем естеством, не зная утомления и боли человеческого тела, уязвимой оболочки, демон рвался на свободу, терзая Маара, не давая передышки. Ассару… из-за неё всё… Как бы Маар хотел верить в эту незримую крепкую связь с Истаной, настоящую, подлинную, но он впервые запутался, не зная, где правда, а где ложь, где настоящее, а где подделка. Маар вдруг вспомнил её слова:
«Позади у меня нет ничего, а что будет впереди, мне неизвестно. Всё, что я имею, я имею сейчас».
Слова, брошенные там, у Излома, что они значили? Что она хотела этим показать? Или заклеймить, его ещё крепче приковать к себе?
Внутри бурлило и кипело всё: гнев, сомнение, неудовлетворение, злость, ревность, боль. А ей, ей сейчас всё равно. Ассару радуется тому, что Маар ушёл. Там, в хижине у Излома, он поверил её глазам, в которых было что-то большее, чем просто жажда, желание, поверил губам, жарко ласкающим его, доставляющим глубокое удовольствие, поверил её телу, так страстно отдающемуся ему. Что она сделала с ним? Какое заклинание вырезала на его коже, выжгла на сердце? Какие слова
Когда спала пелена, Маар устремил взгляд на приближающегося в снежном облаке Шеда. Сжал поводья крепче. Нужно убраться подальше от Истаны, чтобы не причинить ей вреда, от которого ему самому будет мучительно больно. Прочь от этого безумства, от этой выходящей из-под контроля тяги, выжигающей его кровь, оглушающей разум. Потому что Маар ещё никогда не был так близок к безумию, как сейчас. Он будто попал под гигантские дробящие жернова, и его вот-вот разотрёт в пыль. Поэтому лучшее оружие против себя – это война, битва кровавая, жестокая.
– Всё в порядке? – поравнялся с жеребцом Ремарта Шед, окидывая внимательным взглядом.
– Тебе нужно вернуться в замок.
Сила неуёмно клокотала в нём, и Маар не знал, в какой миг она может выйти из берегов, не хватало, если зацепит Шеда.
– Нет, – возразил страж твёрдо. – Я страж, и моя участь следовать за своим предводителем неотступно. Для меня лучше сгинуть под трупами монстров, чем отсиживаться в замке, – пробурчал, раздосадованный будто.
Маар хмыкнул. В конце концов, он поступил бы так же. Ремарт осмотрел горизонт. Горные кряжи дышали стынью и пустотой, как гребни застывших волн, царапали тяжёлое брюхо неба. Маар поддел пятками жеребца, направляя его в сторону сквозящего чернотой прорыва, который находился чуть западнее Инотиарта. Отсюда разлома не было видно, Маар ощущал его внутренним чутьём.
– Здесь нет ни одного нойрана, – настороженно оглянулся Шед, когда они приблизились к высившейся до самого неба отвесной скале. – Кто же смог сделать этот прорыв?
Маар сцепил зубы. Мысли о том, что ассару как-то причастна к этому, злили его страшно. Слишком много вопросов и ни одного ответа. Исгар спешился, пройдя к расщелине, вглядываясь темноту и на обледенелые каменные стены, что были рассечены словно мечом – ровно и гладко.
– Решил всё же пройти? – спросил Шед, приблизившись.
– Другого нет выбора. Нужно проверить.
– А что, если это ловушка?
Маар глянул через плечо.
– Останешься здесь.
– Нет, я последую за тобой.
Маар мог бы приказать, но не стал этого делать, шагнул во тьму, которая с жадностью поглотила исгара.
Глава 15
Утром я проснулась разбитая и чувствовала себя крайне скверно. Пустые стены давили, а за окном царила снежная мгла. Темно и пасмурно. Я вылезла из-под одеяла, поднялась с огромной кровати и прошла к камину, который служанка разожгла, видимо, пока я спала. За дверьми купальни слышался шум, наверное, готовит теперь воду для умывания. Служанка вернулась, оповестив, что вода нагрелась, и можно идти умыться. Я душила в себе желание спросить о Ремарте. Где он и с кем? Вчера он дал понять, что не вернётся в покои. Воспоминания о том, как эта Аред ласкала его своим языком, вызвали во мне гнев и презрение.
«Вот и пускай катится к этой потаскухе, а меня оставит в покое».
Я умылась, ощущая, как тело пробуждается, но вовсе не от утренних процедур, а от раздражения, такого, что даже волосы я не могла толком расчесать, дёргая больно за пряди, и из рук всё валилось, и горечь проступала на языке. Стоило только подумать о исгаре, злость разливалась ядом. А признание того, что это была всё же ревность, выводило меня из строя. Великая Ильнар, ревновать Маара было слишком для меня. Ревновать ненавистного всем сердцем исгара. Внутри творился шторм, готовый обрушиться на всё, что меня окружало. От злости к самой себе за то, что видела перед собой его красивое лицо. Его бездушные глаза, они обжигали так, что внизу живота тяжелело и становилось горячо и влажно. Гнев опалял сильнее от осознания того, что другая женщина касалась его, доставляла удовольствие. А этот демон… Я задохнулась, усмиряя бурлившие во мне, словно вода в чане, чувства, как могла, душила их в себе, потому что мне должно быть всё равно, где он и с кем. Это чудовище не может меня волновать. Это невозможно. Только уйти от преследующих чувств оказалось далеко непросто. Спустя пару часов я не находила себе места и изнывала от неведенья. Уже к обеду, когда служанка принесла еду, я в ожидании даже подскочила с места.