Избранник
Шрифт:
— Привет, Боб, — оторопел Сашка. — Ты чего это здесь делаешь?
— Отвали, — мрачно отозвался Бобик.
— А его на перевоспитание направили! — весело крикнул кто-то сбоку, и Сашка повернулся.
Это был Сека, тот самый, что протыкал себе щеку спицей.
— Не понял...
— А чего тут не понять? — широко улыбнулся Сека. — Доказать ничего не смогли, вот и впаяли административное взыскание.
— За что?
— Было б за что, он бы вообще хрен из ментовки вышел! — рассмеялся Сека. — Правда, Боб?
— Иди ты! — мрачно отозвался
«Батя в последнее время как с цепи сорвался...» — вспомнил Сашка слова Маргариты и тут же вспомнил вчерашнюю планерку, где Федору Ивановичу давался полный карт-бланш.
— Да... порядочки у вас... — покачал он головой.
— Как говорят наши менты, — оперся на метлу Сека, — если ты еще на свободе, это не означает твою невиновность. Это означает нашу недоработку.
— А ну работать! — рявкнули сзади, и Сашка развернулся. К ним шел сержант.
— Говорил я тебе, Боб, надо по-крупному дела делать, — хохотнул неунывающий Сека и задвигал метлой интенсивнее. — И был бы ты теперь как Мишка Лось, а так — улицы метешь... го-го-го!
— На себя посмотри, — усиленно зашуршал метлой Бобик.
— Ладно, пацаны, я пошел, — попрощался Сашка и, понимая, что с местной милицией теперь опасно даже стоять рядом, отправился дальше.
Он почти бегом спустился к Шаманке, перевалил через мосток и так, по обочине, по обочине, минут через тридцать вышел к аэропорту. Сразу же попытался купить билет на ближайший самолёт — и тут же «обломался». Как оказалось, мест на ближайшую неделю просто нет.
— Горадминистрация все места забронировала, — пояснила улыбчивая девушка в окошке.
«Для своих семей, что ли? — растерялся Сашка. — Как в Киеве после Чернобыля? Они же вроде не верили?»
Он мысленно матюгнулся, развернулся и помчался на автостанцию. Снова пересек мосток, пробежал через весь город и, мокрый, как мышь, растерянно остановился перед не подающей признаков жизни автостанцией. Побегал вокруг, достучался до сторожа, и тот сообщил, что все рейсы абсолютно беззаконно отменены до особого распоряжения городской санэпидстанции. Сторож был страшно расстроен тем, что теперь ему приходится торчать здесь в два раза дольше, чем положено, тем более что отгулов в их системе так и так не дают.
«Оп-паньки! — дошло до Сашки. — А я ведь попал!» Он не знал, как врачам удалось этого добиться, возможно, обманом, но, волюнтаристски перерезав коммуникации, они со своей точки зрения поступили более чем правильно. Он прошел около двух кварталов и присел на лавку. Он признавал, что врачи поступили единственно верным образом. И теперь ему было до чертиков стыдно за свою малодушную попытку слинять из города с риском занести эту заразу еще и в областной центр.
«А если я не заразился? — нет-нет да и принимался он себя оправдывать, и сам же язвительно усмехался: — Ага! Человек трехсот коснулся — и чистеньким вышел!»
— Предъявите ваши документы.
Сашка поднял голову. Над ним возвышались
«Менты? Вроде не похоже...»
Он вздохнул, полез в карман и вытащил паспорт.
— А почему без регистрации?
— Не до того было.
— Как это не до того? Сколько дней вы в городе?
Сашка принялся вспоминать и понял, что формально его уже вполне можно привлекать за административное правонарушение.
— В чем проблемы, мужики? — нахмурился он. — Я прибыл в город по личному приглашению Николая Павловича Хомякова.
Парни критически присмотрелись к нему и весело переглянулись.
— А ну, пошли с нами, земляк. Щас проверим...
— Без проблем, — поднялся он и закинул рюкзак на плечо. — Только и у меня к вам вопрос: а вы-то кто такие?
— Как это кто? — всё так же весело хмыкнул один. — Народная дружина.
«Ах, вот оно в чем дело! — дошло до Сашки. — Ну, Федор Иванович! Уже успел!»
— А почему не представились, прежде чем к человеку подходить? Вас что, никто не инструктировал?
Парни почуяли что-то чужеродное и рефлекторно притормозили.
— Ну, Бугров! — осуждающе покачал головой Сашка. — Лишь бы на планерке отчитаться!
— А ты че, Бугрова знаешь? — насторожился один.
— Да уж, наверное, знаю, — язвительно покривился Сашка. — Почитай, каждый день на планерке вижу...
Парни немного поникли, но какая-то тень недоверия к этому молодому, ушлому всезнайке в их взглядах сквозила.
— Стоп-стоп, — притормозил Сашка, сообразив, что они идут не в центр. — А куда это вы меня ведете?
— Как куда? В опорный.
— На фига мне опорный? — зло хмыкнул он. — Давайте уж сразу в горотдел.
— Зачем?
— Чтоб я вас Бугрову показать мог. А то он вчера полчаса в грудь себе стучал, все доказывал, что нарушений не будет! А тут не представились, документов не предъявили, суть нарушения с указанием статей Административного кодекса не указали...
И вот тут они приуныли.
— Чего стоите? — развернулся к ним Сашка. — Пошли. А то у меня времени в обрез!
— Слышь, мужик, — шмыгнул носом один. — А может, не надо в горотдел?
— Может, и не надо, — криво усмехнулся Сашка. — Только тогда уж в следующий раз, прежде чем человека из толпы выдергивать, инструкции изучите. Ферштейн?
Парни дружно закивали, развернулись и чуть ли не бегом помчались прочь, а Сашка тяжело выдохнул и стремительно пошел в противоположную сторону. Он понимал, как невероятно ему повезло, — если бы его доставили в горотдел с этим подготовленным к побегу рюкзаком... м-да.
Пока он дошел до квартиры, дружинники встретились всего один раз. И это было понятно: дело новое, нераскатанное. Но вот ненормально активных, снующих с пачками листовок агитаторов кандидата Хомякова, да точно таких же, но в придачу еще и благоухающих сандалом и розовым маслом и совершенно безумных от возбуждения агитаторов кандидата Лосева Сашка видел на каждом углу.