Избранник
Шрифт:
Сашка поднялся с табуретки, взял недочищенного кальмара, и в его голове стремительно выстроился целый ряд событий: подкинутая ему анаша, обыск с автоматчиками, допросы с пристрастием, преследуемая, отсиживающаяся по чужим квартирам Неля... А они вот так вот запросто взяли и договорились!
— Мать, конечно, сразу домой не вернется, — серьезно произнесла Марго. — Но без Лосевой крыши их контору быстро прикроют! Может, поумнеет?
Когда кальмары подоспели, а Маргарита вытащила дяди Женин фарфор и разложила всё, что приготовила, по приборам,
— Проголодался, как зверь! — признался он.
— Тогда открывай, — поставила на стол бутылку Марго и зажгла свечу.
Сашка вытащил пробку и разлил вино по бокалам. Щелкнул выключатель, и Маргарита подошла к нему и вдруг порывисто обняла со спины:
— Когда всё закончится... не уезжай... а?..
Сашка замер. Он знал, что теперь, когда он — в одной группе риска с Марго, Нелей и всеми остальными, включая мэра города, его никуда и не выпустят... но потом, когда все закончится?
— Я не знаю, Марго... — проговорил он. — Я теперь ничего не знаю...
— Я знаю, тебе у нас плохо, — так же резко отпустила его Маргарита и взяла бокал. — Но я тебе вот что скажу, Саша, всё утрясется! Я тебе обещаю! И вообще, их всех надо почаще посылать на фиг!
— Кого это — всех? — глянул на нее Сашка.
— А всех! — горестно махнула рукой Марго. — Предков, начальство, ментов, попов... Знаешь, сколько их на нашу шею? Никакой шеи не хватит! И все чего-то хотят. Предки — чтоб травку не курила, менты — чтоб строго на зеленый свет, начальники вообще, по жизни, все козлы, это я тебе точно говорю... вон, батяня у меня... А самим-то жить когда?
Сашка крякнул. Эта девчонка угодила в самое яблочко.
— Я и матери то же самое говорила, — горестно покачнула головой Марго. — Ну чего ты за этих слабоумных переживаешь? Живи для себя. Ты и так для них всю жизнь как лошадь вкалывала! Оценили? А теперь еще и души хочешь помочь спасти... Да если бы они чего-то как люди стоили, так не проср... бы всю свою жизнь! Ты, Саш, извини, конечно...
— Ничего-ничего...
— Я же этих козлов как облупленных знаю: что Олега бородатого, что Лешку, что остальных... Сколько раз их отец от зоны отмазывал: то на выносе попадутся, то по пьянке залетят! А сейчас не подступись: они ауру видят! Дома ни гроша, а эти козлы в позе лотоса мантры читают...
Сашка хмыкнул: сказано было сильно и с чувством.
— А ты сама-то чего хочешь?
— Я не знаю, — покачала она головой. — Главное, чтобы не так, как они.
— Солидарен, — протянул свой бокал Сашка. — За это и выпьем.
Маргарита вдруг широко улыбнулась и отвела руку подальше.
— А фиг тебе. Лично я буду пить за свое собственное счастье.
Всё было не так, как надо. Они говорили и говорили, и Сашка, сам себе поражаясь, рассказал ей то, о чем промолчал десятки раз, и Марго отплатила ему той же монетой. А когда наступило время для остального, то и это пошло не по правилам. Потому что возможность легкого, ни к чему не обязывающего флирта с приятным
Так могло быть, если бы всё произошло в прошлый раз.
Но сегодня изначально заданная тревожная, щемящая нота придала всему происходящему с ними такую остроту, такую мощь проживания и такую болезненную глубину чувствования, что иначе как пиром во время чумы это и назвать было нельзя. Город уже обречен, и ты совершенно точно знаешь: наступит день, когда безносая незваная гостья заберет и тебя, и ее, — вопрос времени.
Ему снилась мать.
— Что же ты, сынок, не позвонил, — качала она поседевшей до срока головой.
— Я звонил, — бессовестно начал врать Сашка, — Но тебя всё не было, и трубку никто не брал... — и тут же проснулся от охватившего его странного чувства тревоги.
По лицу тянуло холодным воздухом, а в коридоре отчетливо слышались осторожные, но тяжелые шаги.
Сашка толкнул Маргариту и откинул одеяло. И тут же зажмурился от ударившего по глазам электрического света.
— Вот он, голубчик, — торжествующе пробормотал знакомый голос. — А ты что здесь делаешь?!
«Я что, снова не закрыл дверь?! — ужаснулся Сашка. — Я же хотел!»
— Выйди! — жестко распорядилась Маргарита, и Сашка с усилием приоткрыл один глаз.
В дверях спальни с кривой, неуверенной ухмылкой на лице стоял капитан Шитов.
— Выйди, кому сказала! — звонко потребовала Маргарита.
— Ты скажи спасибо, что папа твой в последний момент ехать сюда передумал, — зло дернул губой капитан.
— В чем дело, капитан? — накинул рубаху Сашка. — Какого хрена ты ворвался в жилище?!
Шитов торжествующе потряс маленьким листком бумаги:
— Ордер, Никитин, ордер...
— Что еще за ордер? — взял со стула брюки Сашка.
— Это ведь ты, Никитин, в Москву звонил, — широко улыбнулся Шитов.
Сашка обмер.
«Ну, вот и все... Блин! Все-таки узнали!»
— А это что, преступление?
— Для тебя — да.
— Понятно, — кивнул Сашка и поднялся с кровати.
Конечно же, всё было сляпано с подачи мэра, и понятно, что сажать его будут вовсе не за звонок на радиостанцию. Но, как и всякий наш человек, он между строк читать умел. Даже если это строчки ордера на арест.
— Мне надо позвонить, — обернулась простыней Маргарита и поднялась с кровати.
— Звони, — щедро позволил Шитов. — И лучше если сразу — папе. Вот он обрадуется!
— К-козел! — с чувством бросила Марго и протиснулась между капитаном и дверным косяком.
Сашка медленно натягивал свитер.
«Вот и всё, — думал он. — Хомяков мне этого звонка на радио точно не простит...»
Он понятия не имел, доживет ли до суда, и что его ждет на суде, если доживет, но подозревал, что обвинение сработает на славу и статья 228, часть вторая, будет сидеть на нем как влитая.