Избранник
Шрифт:
Сашка сделал вид, что прекрасно ее понимает, и дотронулся до тихо играющего что-то бравурное радиоприемника.
— Вы позволите?
— Конечно-конечно! Вы здесь полный хозяин!
Сашка крякнул и добавил громкости.
Бравурный марш кончился, и что-то начал говорить диктор, и едва Сашка решил сосредоточиться на голосе, как услышал знакомую фамилию «Бугров». Он хмыкнул и сделал погромче.
Федор Иванович излагал свои взгляды на современность. И это оказалось настолько актуально, что Сашка забыл о еде и намертво прилип
— Уже всем стало ясно, что нам давно пора возвращаться к нашим духовным ценностям, — с волнением говорил товарищ подполковник. — А то ведь что получается? Патриотизм нашей молодежи на нуле, даже в армии служить не хотят, а что такое хороший рабочий коллектив и народная дружина, мы и забыли!
— Совершенно верно, — подхватила ведущая, — но как быть тем из них, кто не может устроиться на работу? Откуда им знать, что такое настоящая рабочая косточка?
— Именно поэтому мы и обсудили этот вопрос на совещании у главы города и пришли к выводу, что пора организовать общественно-полезные работы, — отозвался начальник горотдела. — Город завален мусором, в больницах не хватает санитаров. А ведь если молодая девушка, вместо того чтобы шляться по ресторанам, начнет мыть полы в больнице, а парень поймает хотя бы одного хулигана, всем от этого станет только лучше.
У Сашки защемило в груди.
— Для этого мы и проводим в Доме горняка конференцию и ждем к нам делегацию из правительства области, — сообщил Бугров. — Мы намерены показать уже достигнутые нами успехи и предложить губернатору не замыкать этот эксперимент в рамках района, а расширить его как можно дальше, возможно, и до общероссийских масштабов...
— И кого вы ждете в гости? — Сашка замер.
— Будут представители и аппарата управления, а общественных и молодежных организаций, и духовенства, и, я думаю, в тесном кругу, так сказать, лицом к лицу с практикой, наши идеи будут восприняты должным образом.
Сашка представил себе Федора Ивановича, по-брежневски близко «контактирующего» с целой толпой делегатов, которые в свою очередь разнесут этот горячечный запал по всей области, а затем и стране, и похолодел. Что-то еще говорил Бугров, натужно смеялась ведущая, но Сашка уже не слушал. Кровь прилила к лицу, голова загудела, а ужас происходящего пронизал его буквально целиком.
— Извините, но мне нужно в город! — вскочил он из-за стола.
— А как же завтрак?
— Сила не ждет, — мотнул он головой, и женщина сразу всё поняла.
— Я сейчас ваши ботинки принесу — они почти просохли! Апостолам Алексию и Олегу что-нибудь передать?
— Нет, спасибо! Хотя... скажите им, что я к Рейнхарду отправился.
— Обязательно скажу.
Он бежал в морг изо всех сил. И только абсолютная уверенность в том, что после этого дурацкого побега никакой пощады от Бугрова ждать не приходится, удерживала его от того, чтобы повернуть назад.
«Они меня всё равно найдут и посадят! —
И всё равно было страшно.
Он подбежал к железной двери морга и нажал кнопку звонка.
«Не дрейфь! Только не дрейфь...»
Дверь открылась, и в проеме сверкнули очки Владимира Карловича.
— Вы слышали, что они собираются делать?! — ворвался внутрь Сашка. — Конференцию устраивать!
— Они уже ее проводят, Саша, — печально отозвался врач.
— Как уже проводят? — не поверил Сашка. — Сегодня?!
— Да. И делегация из области скоро уже прилетит.
— А как же карантин?!
— Вы же слышали: область задерживает результаты анализов, Саша, — вздохнул Рейнхард, — а без этого никакого карантина не будет.
Он принялся рассказывать, и Сашка окончательно выпал в осадок.
Да, о том, что Лось отозвал свою кандидатуру, сегодня узнали все. Да, это свело предвыборную гонку на нет, и теперь Хомяков может даже не переживать. Но ровным счетом никаких подвижек к карантину это не вызвало, и даже наоборот: в сознании городской власти идея карантина осталась прочно увязанной исключительно с Нелей, семьей Никитиных и сектой.
— Вы в область звонили? — спросил Сашка.
— Неоднократно, — махнул рукой Рейнхард. — Бесполезно. Понимаете, молодой человек, для губернатора больной означает немощный. Он человек старой закваски, он просто не приемлет идеи, что гиперактивность Федора Ивановича имеет под собой биохимический сбой. Работает же человек! И как работает! Чего зря ему нервы трепать?
— От-пад... — выдохнул Сашка. — А члены делегации понимают, что их здесь ждет?
— А что — члены делегации? Вы что думаете, кто-то воспринимает уровень угрозы всерьез?
«Значит, нужно заставить, чтобы восприняли!» — мгновенно подумал Сашка.
— Когда они прилетают? — Рейнхард приблизил руку к очкам:
— Через двадцать минут.
— Поехали на аэродром! — вскочил со стула Сашка. — Поехали-поехали, Владимир Карлович! Это так оставлять нельзя!
Рейнхард испуганно сверкнул очками:
— Вы представляете себе, во что меня втягиваете?
— А вы представляете, во что вы позволяете втягивать этих людей? — парировал Сашка.
Рейнхард опустил голову, долго так сидел и вдруг изменившимся, низким голосом произнес:
— Ладно, попробуем еще раз их убедить. Вы правы: дело того стоит.
Рейнхард вызвал по телефону знакомую «скорую помощь», и через четверть часа, минута в минуту, они уже подъезжали к аэродрому. Менты попытались их не пустить, но Рейнхард сказал что-то водителю, тот включил сирену, и через четверть минуты они остановились на краю взлетной полосы. Выпрыгнули из машины и помчались к едва севшему «кукурузнику», обгоняя грудастых школьниц с хлебом-солью и распихивая технический персонал аэродрома в стороны.