Избранное 2009-2012
Шрифт:
Разводы от воды на стёклах замерзают,
Но держится тепло за свет панельных душ:
Дома глядят, глядят горящими глазами
Вслед уходящим прочь,
и новой встречи ждут.
И, может быть, к весне раздухарится ветер –
Приобретёт любовь невиданный размах –
Мороз порвёт в клочки, и солнышко осветит
Ослепшие дожди,
подросшие дома...
После
... но уйдёт и потоп.
и останется глина...
* * *
Но останется глина на тонких ветвях,
и завяжутся почки под слоем нездешним,
и, под небом другим пролетев второпях,
тишина принесёт нам немного надежды.
Мы ведомы в неведомый Путь на краю,
в гости к звёздным Богам на исходе потопа.
И всё явственней зов в забытья колею –
в бесконечный поход по заброшенным тропам.
И всё уже река, и всё ярче следы,
мельче мелкого сна протекают секунды.
И асфальт городов топчут стаи воды –
данность жажды любить.
Времена неподсудны.
Дачная любовь
Дачников в садах смывают капли.
Млечный путь уходит зимовать.
Новых туч тугие дирижабли
Обживут забытую кровать.
Чёрный кот метнётся в темнотравье
Сентябри ловить в сухой листве.
Астры гаснут в блёкнущей оправе.
Ветер вышивает по канве
Без присмотра брошенных калиток,
Хлопает незапертым окном,
Греет свитки паутинных ниток
В самовар упрятанным теплом.
Грабли сторожат собачью будку,
Простирая руки к тишине.
Холод, забежавший на минутку,
Сплетничает с садом обо мне.
Озеро в туман запеленали
Руки потемневших вечеров.
Мы вернёмся, но вернём едва ли
Преданную дачную любовь.
Огромной плиткой шоколада
Огромной плиткой шоколада
Мне снилась Африка в бреду...
Ни Рим, ни Спарту, ни Элладу,
А чёрно-горькую громаду
Я в ртутном видела аду.
Двенадцать мне... В ангине ночи
Мне чёрно-знойный фильм крутил
Жар, спутник городских обочин,
Июльской злобою источен,
Меня из дома уводил
В горячий плен подушки мокрой,
В разлитый липкий шоколад,
И не спасал ни старый
Ни мамин издалёка окрик,
И ни чуднОе слово "Чад"...
Кипел в углу Килиманджаро,
Огнём коричневым дыша...
Меня качали волны жАра,
По ним бы я домой сбежала,
Но вязли ноги в камышах...
Под утро в водах Танганьика
Смочу я мамину ладонь...
И шоколадной плитки блики,
Болезни стыдные улики,
Под пальмой спрячет Ливингстон.
Сценарий
Факир был пьян – сюжет проигран,
И героиню гнет к земле.
Мелькает снег подобно титрам
В отдельно выпавшей зиме.
* * *
В отдельно выпавшей зиме
Себя равняю по снежинкам...
Метелей медленны ужимки
И бело-длинны макраме...
Кресты трамвайных проводов –
Как нотный стан для снегопада...
Сюжетной линией не надо
Тревожить тёмное гнездо
Застывших титров-параллелей.
Факир не пьян, а в стельку наг.
Мельканье смёрзшихся бумаг
Метёт январские аллеи...
Морозным слабостям чужой,
Ты, теребя струну обиды,
Теряешь многое из виду,
Тоску назначив госпожой.
Вздохнуть и, охнув, – умереть...
И охнуть вздохом воскресенья,
С планетным плаваньем последним
Уйти в метелей круговерть.
Зимнее
Снег идёт, снег идёт,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Снег идёт – густой и тёплый,
залетает в фонари,
глушит душ неспящих вопли...
Белизны ультрамарин
слепит жизнь в седые хлопья
"незадёрнутых гардин"...
Кот, свернувшийся клубком,
в тёплом сне уснувший мячик
ловит, выгнувшись удачно,
и мурлыкает легко...
Белым вязаным платком
незатейливо укрыты
несовпавшие орбиты
нас, летавших высоко...
Снег парит, как стаи горя,