Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
«Морской атлас» был отмечен Государственной премией), а затем еще и
самобытным, талантливым литератором.
Наверное, порывшись в биографиях многих, самых разных людей, можно
было бы найти и другие примеры таких «повторно прожитых» жизней.
Задание, которое выполнил Береговой в своем новом качестве — космонавта, было как раз такое, какое требовало испытательского подхода. Ему был поручен
полет на космическом корабле «Союз-3», то есть, по существу, первом
«Союза-1» В. Комарова корабле этого типа (напомним, что «Союз-2» был
аппаратом беспилотным). Береговому предстояло продолжить работу, которую
начал и на которой погиб Володя Комаров, — стать вторым летчиком-космонавтом на «Союзе».
И тут невольно хочется разобраться, что же это такое — первые, вторые, третьи в космических полетах, в летных испытаниях, в любом новом, небезопасном деле.
Скажем, испытывать «по второму разу» новый самолет — проще это или
сложнее, чем делать это впервые?
На первый взгляд представляется совершенно бесспорным, что проще.
В самом деле, представим себе хотя бы такую, кстати наиболее типичную, ситуацию. Новый опытный самолет прошел свои первые — так называемые
заводские — летные испытания. Прошел успешно: благополучно выполнена вся
намеченная программа, выявлены и устранены неизбежные «детские болезни»
новорожденной машины, проверено ее поведение на самых напряженных —
предельных — режимах полета, наконец, установлено самое главное — что она
исправно летает, составлены первые рекомендации и ин-391
струкции по ее пилотированию. И тем не менее ведомство, которому новый
летательный аппарат предназначен — скажем, гражданская авиация, —
обязательно проводит повторные испытания по весьма обширной программе, имея в виду, что оценка поставщика — это одно, а оценка заказчика — совсем
другое (эту нехитрую истину в промышленности, в отличие от ателье систем
массового обслуживания, усвоили хорошо). Да и эксплуатационный опыт
накопить лучше всего в условиях, наиболее близких к тем, в которых машине
предстоит нормально использоваться в будущем. Слов нет, могут и в таких
приемочных испытаниях выявиться какие-то капризы новой техники, но
вероятность этого несоизмеримо меньше; недаром говорят, что в заводских
испытаниях сюрпризы подобного рода — норма, а в приемочных —
чрезвычайное происшествие, ЧП.. Поэтому испытывать «по второму разу»
машину, благополучно прошедшую всю программу заводских испытаний, действительно всегда проще, чем делать это впервые.
Но случалось в истории авиации, к несчастью, и иначе: новая машина в ходе
заводских испытаний погибала. Погибала
очевидной. . Как поступают тогда? Делают новый экземпляр самолета, вносят в
него конструктивные изменения, которые по идее должны исключить
предполагаемую (предполагаемую!) причину катастрофы первого экземпляра, в
новую машину садится новый летчик-испытатель. И этот новый испытатель, сначала повторив, как бы пунктиром, пройденное его погибшим коллегой, особо
тщательно обследует режимы полета, на которых произошло несчастье, а затем
движется далее по программе, до завершения испытаний. Именно так М. А.
Нюхтиков продолжил и довел до конца испытания, начатые погибшим при их
проведении А. Д. Перелетом. В. Ф. Ковалев завершил работу, начатую Ю. Т.
Алашеевым. Г. А. Седов, Г. К. Мосолов и К. К. Коккинаки закончили испытания
самолета, на котором погиб В. А. Нефедов. . Перечень подобных случаев, происшедших в разные годы, к сожалению, нетрудно было бы продолжить.
Так вот, такая «не первая» машина — орешек куда покрепче, чем первая!
Если про первую мы говорим, что многое в ее будущем поведении неизвестно, то
про такую вторую нам уже известно, что есть в ее
392
характере опасный пунктик, есть нечто, на чем одна наш друг и коллега уже
сложил свою голову. Найти этот пунктик, вызвать его, если он притаился, на
себя, полностью раскрыть и выйти победителем — задача непростая. Непростая и
с профессиональной, и с психологической точек зрения.
Именно такая задача — впервые в истории космонавтики — досталась на
долю Берегового. Ему было доверено сесть в корабль «Союз-3», аналогичный
тому, на котором полутора годами раньше разбился Комаров. Мы видим, что с
возмужанием космонавтики в нее стало приходить все больше авиационных
традиций — в том числе и такие жизненно необходимые, хотя и, прямо скажем, невеселые, как продолжение дела, на котором закончил свои дни твой товарищ.
Причем тут требуется не пассивная жертвенность — сесть с бледным челом
заложника в корабль, дабы выяснить, убьет он тебя или не убьет. Нет, нужно
работать, нужно действовать, нужно поменьше думать о том, чем все это
кончится, и побольше о том, что и как следует сделать, чтобы все закончилось в
самом лучшем виде, нужно пустить в дело все, что ты знаешь и умеешь как
испытатель.
И Береговой сработал как настоящий испытатель. Это проявилось и в том, как он сделал то, что ему удалось, и как проанализировал то, что не удалось. В