Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
были не только французской конструкции, но и изготовлены во Франции.
С каждым днем полеты становились все интенсивнее. А вместе с этим — вот
она, оборотная сторона медали — начало расти число происшествий: поломок, аварий и, увы, катастроф. Причем их подавляющее большинство происходило
очень похоже одно на другое: при незначительной, казалось бы, ошибке в
пилотировании самолет срывался и падал штопором до земли. . В. П. Невдачин в
письме к Е.
в авиации с 1010 года мотористом, а с 1913 года — летчиком: «В 1911 году
поручик Краховецкий на Мокотовском поле в Варшавской школе авиации
перешел в штопор на самолете «Фарман-4». Самолет был разбит вдребезги.
Летчик отделался царапинами. На том же аэродроме в 1912 году летчик
Супневский со штопора разбил свой «Блерио», отделавшись небольшими
ушибами.
В Петербургском аэроклубе было несколько аналогичных случаев с
летчиками Раевским, Агафоновым и другими. Пока самолеты имели
незначительную скорость (55—65 километров в час), штопоры кончались для
летчиков относительно благополучно.. и эти случаи не вызывали большого
беспокойства. Тревожным было лишь то, что из штопора никому не удавалось
выйти. Этот режим неминуемо приводил к аварии самолета, а летчики не могли
отдать себе отчета, как это произошло, почему самолет вдруг потерял
управляемость и стал, крутясь, падать».
456 Никому не удавалось. . Неминуемо приводил к аварии. . Безнадежностью
веет от этих слов. Но так оно и было, заподозрить, что Невдачин сгущает краски, невозможно. Тем более, если вспомнить, что летали тогда без парашютов. .
«С появлением самолетов «Ньюпор-4», «Фарман-16» и «Моран», скорость
которых возросла до 85—90 километров в час, — продолжает В. П. Невдачин, —
случаи перехода в штопор стали оканчиваться для летчиков более трагически. . В
Гатчинской военно-авиационной школе, где я переобучался на военного
летчика. . со штопора на «Фармане-16» погибли летчики капитан Дмитриев и
поручик Серов. .» Далее этот скорбный список продолжается. Следуют имена
Стояновского, Синельникова, Артемьева — это только из числа летчиков, лично
знакомых Невдачину!
Не лучше обстояли дела и в Севастопольской школе. Случаи штопора в пей
участились.
Уже после прихода Арцеулова из восьми полученных самолетов «Морис
Фарман-40» шесть, (!) разбились в результате штопора, причем все летчики
погибли. Летчик унтер-офицер Корнейчук на самолете «Ньюпop-XI» после
неудавшейся петли вошел в штопор и погиб. Летчик унтер-офицер Червинский, проштопорив
остался жив. При этом он сделал наблюдение, гораздо более важное, чем
поначалу показалось его коллегам, по его словам, «рули не действовали. .
самолет вращался носом вниз, и попытки вытянуть его только усиливали
вращение» (разрядка моя. — М. Г.).
«Эти случаи, — вспоминает Арцеулов, — вызвали среди инструкторов
Севастопольской школы горячие споры о сущности штопора. . Как начальник
отделения летчиков высшей квалификации — истребителей, я считал своим
долгом сделать все возможное для выяснения сущности явления и найти средства
выхода из него».
В некоторых публикациях о первом штопоре проскальзывала нотка
восхищения спортивным азартом, жаждой риска, чуть ли не склонностью к «игре
со смертью», будто бы толкнувшими летчика Арцеулова на этот подвиг.
Истинные, по-настоящему высокие мотивы, руководившие им в
действительности, невозможно изложить лучше его самого: «Считал своим
долгом. .»
457 Однако от желания, пусть самого горячего, разобраться в сущности штопора
до осуществления этого намерения — путь долгий и непростой. Техника, как и
природа, выдает свои тайны очень неохотно, да и то лишь тому, кто упорно к
этому стремится.
Арцеулов — стремился. Всеми фибрами своей души.
Прежде всего он старался разгадать то, что называется физикой явления. Это
вообще основа всякого исследования в области техники и естествознания —
сначала составить себе представление (пусть поначалу гипотетическое) о
физической сущности исследуемого явления, а потом уж предпринимать любые
расчеты и эксперименты для его проверки, количественной оценки, изыскания
приемов использования на практике. .
И Арцеулову показалось, что он понял.
Действительно понял или это только так ему показалось, на это ответить мог
только эксперимент — проверка в полете.
Не вдаваясь в подробности и идя на некоторое упрощение, скажем, что суть
дела Арцеулов справедливо усмотрел в том, что встречный поток воздуха
обтекает попавший в штопор самолет под чересчур большими углами снизу и
сбоку. Говоря техническим языком, самолет находится на закритических углах
атаки и больших углах скольжения. Именно от этого и возникает неуправляемая
авторотация — самовращение.
А раз так, значит, для вывода из штопора нужно постараться прежде всего