Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
Мне не оставалось ничего другого, как ответить:
— Сергей Павлович! Я бы с удовольствием так написал, но ведь ни один
редактор не пропустит: у легендарного Главного конструктора — и паршивый
характер? Не полагается.
— А если бы не редактор, написали бы?
241 — Видит бог, Сергей Павлович, с наслаждением написал бы..
СП долго смеялся и закончил разговор заключением, что вот теперь он
наконец понял: не зря существуют на свете редакторы! Бывает
А характер у него был действительно тот. Недаром один из его сотрудников, выходя из кабинета Главного, любил напевать песенку из довоенного, сейчас уже
почти забытого фильма «Девушка с характером»;
У меня такой характер, Ты со мною не шути!.
Даже мать Королева — Мария Николаевна Баланина — заметила однажды, что «по характеру он был человеком бурным» и что в разговорах с виновником
нечеткой работы «слова-то у него находились такие хлесткие».
«Отнюдь не были ему чужды, — вспоминает многолетний соратник СП, его
заместитель Б. Е. Черток, — такие черты характера, как властолюбие и
честолюбие». Правда, к этим откровенным, но справедливым словам хочется
добавить, что, если свое властолюбие Королев имел полную возможность
проявлять в масштабах достаточно широких, то честолюбие его при жизни
выхода почти не имело, к чему мы в этой повести еще вернемся.
Вспоминая людей, которых уже нет среди нас, принято умиленно
восклицать: «Как все его любили!»
Не уверен, что это похвала. Не знаю ни одного сколько-нибудь незаурядного
человека, у которого не было бы недругов.
Нет, Королева любили не все. Далеко не все!
Наверное, этому в значительной мере способствовала сама его незаурядность
— бросающаяся в глаза, не поддающаяся какой бы то ни было нивелировке, часто
неудобная для окружающих, выпирающая из всех рамок незаурядность.
Однако в интересах истины нельзя не добавить, что Королев обладал
немалым умением сам создавать себе недругов и — что бывало еще досаднее —
ссориться с друзьями. Обидно было видеть, как из-за своей вспыль-242
чивости, резкости, властности он иногда создавал конфликты между собой и
людьми, бывшими для него, без преувеличения, родными братьями по таланту, по масштабу мышления, по сложившейся судьбе, наконец, но одному и тому же
делу, которому оба преданно служили. Конфликты — для обеих сторон тяжелые, но тем не менее затяжные — на многие месяцы и годы.
Правда, на резкость СП я стал смотреть гораздо терпимее после того, как
случайно стал свидетелем одного характерного для него эпизода. В присутствии
добрых трех десятков людей, занимавших самые различные положения на
ступенях
человеку, представлявшему собой по отношению к самому СП хотя и не совсем
прямое, но все же достаточно высокое начальство.
Я понимаю, конечно, что и в такой, направленной «вверх», резкости ничего
особенно хорошего тоже нет. Но все-таки, насколько же она симпатичнее так
часто встречающейся резкости, с предельной точностью ориентированной вниз и
только вниз!
Интересная подробность: высокая персона, с которой Королев обошелся так
неаккуратно, отнеслась к этой вспышке весьма миролюбиво:
— Ладно, Сергей Павлович, не горячитесь. Давайте лучше ваши
соображения, что будем делать. — И разговор вернулся в нормальное русло.
Характер Королева — во всех его ярких, часто противоречивых гранях — до
сих пор служит предметом горячих дискуссий. Разные люди в разное время
воспринимали его по-разному.
Когда я впервые опубликовал отрывки из своих воспоминаний о Сергее
Павловиче, где постарался в меру своих сил показать эту противоречивость его
сложной натуры, то вскоре получил неожиданно много письменных и устных
читательских откликов — пожалуй, не менее противоречивых. Смысл некоторых
из них тоже оказался для меня довольно неожиданным — меня упрекали за
идеализацию тех черт характера и тех особенностей поведения Королева, которые
действительно этого не заслуживали.
— Ты Королева идеализируешь, — сказал один очень близкий мне человек, работавший в организации, тесно связанной с королёвским КБ. — Допускаю, с
то-
243
бой он действительно обращался более или менее прилично, но с другими!.
Зато еще один человек из той же организации, причем занимающий в ней
должность весьма заметную (по совпадению — тезка первого), напротив, возмутился:
— Не любили вы, я вижу, Королева! Плохо к нему относились. Так уж его
расписали..
Услышав подобное, я поначалу огорчился: неужели рассказанное мной
можно было истолковать как проявление антипатии к Королеву?!
Но тут же мое огорчение на корню перебил отзыв другого человека, тоже
неоднократно имевшего дело — прямо по службе — с Сергеем Павловичем:
— Он у вас, Марк Лазаревич, выглядит гением, А ведь гением-то он не был..
Нет, изображать его гением я, честное слово, тоже не собирался. Не
собирался хотя бы потому, что с этим словом, по моему глубокому убеждению, следует обращаться крайне осторожно. Объявлять человека гением —