Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
лучшей), но не в реальной жизни, — а человеком, обладателем полного набора
всех человеческих свойств, включая сюда и свои слабости. Глубоко ошибался
тот, кто видел в Королеве супермена!
Наконец, нельзя забывать и того, что Королев столь часто шел против
течения, поступал «не так, как принято», по существу, чтобы очень уж
непримиримо требовать от него того же и по форме. Черты жест-246
кости сочетались в Королеве с умением проникнуться сочувствием
отсутствием жестокости.
Так отвечал я своим оппонентам. Так смотрю на вещи и сегодня.
И, кстати, таково не только мое мнение.
Когда Королева не стало, знавшие его люди после первых месяцев самого
острого ощущения непоправимости потери почувствовали потребность как-то
разобраться в характере этой яркой, нестандартной, во многом противоречивой
личности.
И тут-то неожиданно для многих, казалось бы хорошо с ним знакомых, выяснилось интересное обстоятельство. При всей своей склонности к тому, чтобы
пошуметь, за воротами без куска хлеба он ни единого человека не оставил и
вообще неприятностей непоправимых никому не причинил.
Но был щедр — по крайней мере, устно — на всевозможные «объявляю
выговор», «увольняю», «по шпалам — в Москву» (это если дело происходило на
космодроме) и тому подобное.
Хотя и тут трудно сказать, чего в этих эскападах было больше —
органической вспыльчивости характера или мотивов, так сказать, осознанно
тактических ( «чтобы мышей ловить не перестали»).
В пользу последнего предположения говорит и то, как мгновенно он
успокаивался — будто каким-то выключателем в себе щелкнул! В этом
отношении — как и во многих других — был большой артист! Всего минуту
назад бушевал в, казалось бы, неукротимом гневе—и тут же мог совершенно
спокойно и даже не без дружелюбия сказать жертве только что учиненного
жестокого разноса:
— Здорово я тебя? То-то! Ну, ладно, работай, работай. .
Или если отношения с собеседником были более официальные:
— Вы не сердитесь, что я вас покритиковал?.
Покритиковал!. Ничего себе: он, оказывается, называет это
«покритиковать»! Но и возражать было невозможно — это означало бы самому
добровольно расписаться в том, что ты против критики. Кто же в этом
признается!..
Заметив же, что выговоры, не подкрепленные затем приказом, и тем более
«увольнения», не закончившие-
247
ся увольнением, начинают вызывать обратный эффект — в виде не очень
серьезного к себе отношения со стороны получающих подобные взыскания, —
СП придумал новую формулировку: «Я вам объявляю устный выговор!»
. .Наш
Королева, закончился неожиданной репликой:
— А вообще-то жаль, нет на него Шекспира — на вашего Королева.
С этим заключением согласятся, наверное, все, хоть немного знавшие СП.
Что говорить — по своему калибру, по масштабу своих положительных свойств, а может быть, и присущих ему слабостей человеческих характер у Главного
конструктора был, без преувеличения, шекспировский!
Знакомясь, а затем сближаясь с Королевым, большинство людей переживало, с незначительными вариациями, как бы три этапа в своем отношении к нему.
Сначала — издали — безоговорочное восхищение, в котором трудно было даже
разделить: что тут от личности самого Сергея Павловича, а что от
разворачивающихся вокруг него и связанных с его именем дел. Затем — второй
этап — нечто вроде разочарования или, во всяком случае, спада восхищения из-за
бросающихся в глаза проявлений трудного, неуживчивого нрава СП. И, наконец, для тех, кому посчастливилось (именно посчастливилось!) близко узнать этого
человека,— прочная привязанность к нему, вызванная чертами его характера, поначалу в глаза не очень-то бросающимися.
Какие же черты этой — наверное, действительно шекспировской — личности
запечатлелись более всего в памяти людей, долгие годы проработавших бок о бок
с Королевым? Что отсеялось, а что осталось?
Или иными словами: что оказалось второстепенным, а что главным?.
Я задал эти вопросы нескольким многолетним соратникам Главного
конструктора, изучившим его за многие годы совместной работы, что называется, вдоль и поперек.
И вот что услышал в ответ:
«Дальновиден был очень. . Умел убедить, утвердить свою позицию
неопровержимой логикой. . Блестящий организатор.. »
248 «Трудяга был великий. . И очень деловит.. »
«Деловитость. . Хватка. . Умение найти в любом вопросе главное, решающее. .»
«Обладал чувством нового и вкусом к новому.. Умел дать каждому самую
подходящую для него работу.. »
«Умел привязать к себе и своему делу людей. . Заставлял работать прежде
всего не прямым волевым нажимом (хотя и этим приемом владел вполне), а
умением заразить желанием сделать свое дело как можно лучше,. »
Заметьте: деловитость, дальновидность, логичность, трудолюбие.. Ни слова
об увлеченности своим делом — и, я думаю, вполне ясно почему: люди, которых
я расспрашивал, были сами пожизненно преданы тому же самому делу и