Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
– Да, это он, – сказал Малкольм и только потом заметил, что произнес это шепотом.
– Спрячь его. Положи обратно сию секунду, – велела Аста. – Посмотрим позже, когда будем где-нибудь в другом месте.
– Ага. Ага. Ты права.
Красота алетиометра буквально околдовала его, но он послушно спрятал инструмент в ларчик, завернул его, как было, и сунул на дно рюкзака.
– Откуда же он его взял? – прошептала Аста.
– Наверняка украл.
Малкольм застегнул рюкзак и старательно запихнул его на прежнее место, под скамью.
– Помнишь, доктор Релф говорила, что их с самого начала было шесть? – сказал
С полянки, где горел костер, голосов больше не доносилось, и, подойдя ближе, Малкольм понял, почему: Лира крепко спала на траве, Элис стояла на коленях спиной к хозяйке острова, а та, склонившись над ней, что-то делала с ее прической. Пальцы Диании ловко сновали в волосах, сплетая сложный узор из косичек, перевитых цветами. Вокруг по-прежнему порхали бабочки. Одна-две сидели на спинке спящего Пана, еще несколько – на плечах у женщины. Некоторые пытались усесться и на Бена, который лежал рядом с Элис, опустив голову на лапы, но Бен всякий раз тихонько взрыкивал, и бабочки улетали прочь.
Выражение лица у Элис было странное. Чувствовалось, что ей неловко, но смущение боролось с радостью и верой в то, что эта женщина действительно может сделать ее красивой. В яростном взгляде, который она бросила на Малкольма, читался вызов: мол, только попробуй засмеяться или скорчить рожу! Но в этом же взгляде была и невысказанная мольба. После того, как они убили Боннвиля, между ними возникла какая-то особенная близость. Ни с кем за всю свою жизнь Малкольм ничего подобного не испытывал – разумеется, не считая Асты. Но теперь Элис у него на глазах превращалась в кого-то другого. Как будто та девчонка с узким, крысиным личиком, вечно нахмуренным лбом и кривящимися в презрительной насмешке губами куда-то исчезла и место ее заняла другая – почти настоящая красавица. Все это было странно и сложно, и Малкольм не сомневался, что Элис тоже это чувствует.
Он отвернулся.
Продолжая собирать сложную прическу, Диания что-то нашептывала и напевала вполголоса, но Малкольм старался не вслушиваться. Он отошел подальше и лег на траву. Его по-прежнему клонило в сон, и вскоре он задремал, пригревшись на солнышке.
Кто-то тряс его за плечо:
– Просыпайся! Мал, просыпайся! Нельзя тут больше оставаться!
Элис говорила шепотом, но даже сквозь сон он отчетливо услышал каждое слово.
– Почему? Что случилось? – прошептал он в ответ.
– Вставай и посмотри сам, что она делает!
Малкольм перекатился на бок, потер глаза кулаками и, наконец, нашел в себе силы сесть.
– Что? Где она?
– У костра. Только иди тихонько. Не шуми.
Малкольм встал и внезапно пошатнулся: в голове еще мутилось спросонья. Элис подхватила его под локоть, не дав упасть.
– Ты не заболел?
– Нет, просто голова закружилась. Ну и что она там делает?
– Я не могу… Пойдем, посмотришь сам.
И Элис повела его, держа за руку; до костра было недалеко. День уже клонился к вечеру, и Малкольм вдруг понял, что впервые за много месяцев видит закат. Небо на юго-западе было безоблачным, яркое, теплое солнце алело из-за деревьев на склоне холма. Проснувшись окончательно, Малкольм оглянулся на каноэ – оно стояло на прежнем месте, и рюкзак был надежно спрятан под сиденьем.
На полянке было еще совсем светло. Диания сидела прямо посередине, нагая по пояс, а Лира жадно пила из ее правой груди. Услышав, что Элис и Малкольм подошли, хозяйка острова подняла голову и улыбнулась так странно, как люди не улыбаются.
– Что вы делаете? – выпалил Малкольм.
– Как это что? Кормлю дитя, разумеется. Доброе молоко ей на пользу. Посмотри, как она хорошо сосет!
И женщина с гордостью посмотрела на Лиру. Сосок выскользнул у малышки изо рта; Диания вскинула ее на плечо и похлопала по спинке. Лира послушно срыгнула, а женщина тут же приложила ее ко второй груди. Малышка отыскала сосок и опять энергично зачмокала.
«Из бутылочки она никогда не пила с таким удовольствием», – подумал Малкольм, но тут Аста прошептала:
– Эта женщина хочет ее украсть.
Малкольм потянул Элис за руку, и они двинулись обратно к каноэ.
– Она нехорошая! – сердито сказала Аста, как только они подошли к лодке.
– Вот именно, – проворчал деймон Элис.
– Но она не делает Лире ничего плохого, – возразил Малкольм и, еще не успев договорить, понял, что это неправда.
– Она это делает, чтобы ее присвоить, – сказала Элис. – Она странная, Мал. Она не как люди. Видал этих бабочек? Как по-твоему, которая из них – ее деймон?
– По-моему, все сразу.
– Ага, ну и где они были сейчас, ты заметил?
– Я… не знаю… Вроде их не было.
– Были. Просто они все слетелись на Пана. Со всех сторон его обсели – так, что и не разглядишь, где он. Клянусь тебе, Мал, эта женщина не просто так это делает. Она точно чего-то там колдует! Ты же знаешь про волшебный народ, сказки слышал? Так вот, они воруют человеческих детей.
– Но это же неправда? – с надеждой спросил Малкольм. – Это же только сказки?
– Но в сказках об этом без конца говорится. И в песнях тоже поется. Что они могут украсть ребенка – и никто больше никогда его не увидит. Это правда!
– Ну, обычно… – начал Малкольм.
– Мало ли что обычно! – взвилась Аста. – Сейчас все необычно! После потопа все изменилось.
И она была права: все обычное ушло. Все стало не так, как раньше.
– Надо забрать у нее Лиру, – сказал он.
– Давай для начала просто попросим вернуть ее, – предложила Элис. – И тогда поймем наверняка, что у этой леди на уме.
– И как только заберем ее, – продолжал Малкольм, – сразу же надо уходить. Если останемся, она может просто украсть ее, пока мы будем спать.
– Ну да, – согласилась Элис. – Только мы не сможем собраться в дорогу так, чтобы она не заметила.
– Есть идея, – сказал Малкольм.
Аста тотчас сорвалась с его плеча и полетела искать подходящего размера камень, а Малкольм между тем вытащил из-под сиденья рюкзак.
– Что ты делаешь? – удивилась Элис. – Это что такое?
Он открыл ларчик и показал ей алетиометр. Элис вытаращила глаза.
– Нашла, – крикнула издали Аста, – но я одна не могу…
Элис помогла ей выковырять камень из земли и обмыла водой. Тем временем Малкольм завернул алетиометр в бархатную тряпицу и промасленную ткань и запихал обратно в рюкзак, а камень положил в ларчик и задвинул крышку. Во взгляде Элис блеснуло одобрение.