Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
– Хва… стойте! По-моему, я видел это слово в списке!
Мейкпис снова открыл блокнот и кивнул:
– Да, оно тут. И что же Лира думает насчет этого романа?
– Он ее словно загипнотизировал! С тех пор, как она…
– Ты говоришь, что думаешь сам. А ты скажи, что сказала бы она, если бы я спросил ее, а не тебя.
– Ладно. Она бы сказала, что это книга невероятного… м-м-м… масштаба и мощи. Абсолютно достоверный мир… Не похожий ни на что, о чем она когда-либо читала… Э-э-э… новый взгляд на природу
– По-моему, ты иронизируешь.
– Ничего не могу с собой поделать! Я эту книгу ненавижу. Все персонажи – чудовищные эгоисты, слепые ко всем человеческим чувствам. Одни – высокомерные и властные, другие – лживые и угодливые, третьи – пустоголовые пижоны… В этом мире есть только одна ценность – разум, а все остальное абсолютно неважно. Автор разумен до… просто до безумия! Воображение для него ничего не значит, пустой звук. А вся вселенная, которую он описывает, сухое, бесплодное место.
– Если он философ, то зачем он написал роман? Или он думает, что роман – хорошая форма для изложения философии?
– Он и много других книжек написал, но именно эта сделала его знаменитым. Остальных мы не… Лира не читала.
Алхимик стряхнул пепел с сигары прямо в печь и уставился в огонь. Мэри сидела у его ног и мерно мурлыкала, прикрыв глаза.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы человек и его деймон друг друга ненавидели? – спросил Пан спустя примерно минуту.
– Такое случается чаще, чем ты думаешь.
– Даже у людей, которые не могут разделяться с деймонами?
– Им, должно быть, приходится еще тяжелее.
«Да, это точно», – подумал Пан. Из чугунка на печи поднимался пар.
– Мистер Мейкпис, а над чем вы сейчас работаете? – спросил он.
– Да вот, супчик себе варю, – ответил алхимик.
– О… – смутился Пан и только потом понял, что старик его разыграл.
– А на самом деле?
– Знаешь, что такое поле?
– Поле? Вы имеете в виду вроде магнитного?
– Да. Но то, о котором я говорю, очень трудно обнаружить.
– А что оно делает?
– Вот это я и пытаюсь вообразить.
– Но если вы… О, я понял. Вы хотите сказать, что пытаетесь его… почувствовать.
– Именно так.
– А разве для этого не нужно специальное оборудование?
– Всякие дорогущие инструменты, расходующие колоссальные объемы энергии и занимающие не один акр? Да, пожалуй, было бы неплохо. Но я обхожусь тем, что нашлось у меня в лаборатории. Немного золотой фольги, несколько зеркал, яркий источник света, ну и еще кое-что по мелочи.
– И как, работает?
– Еще как работает.
– Когда мы с вами только познакомились, я помню, вы сказали Лире: мол, если люди будут думать, что вы пытаетесь превратить свинец в золото, то решат, что вы занимаетесь
– Вот именно.
– Значит, вы уже тогда искали это поле?
– Да. И вот нашел. А теперь пытаюсь выяснить, одинаковое ли оно повсюду или где-то сильнее, а где-то слабее.
– И вы всеми этими вещами пользуетесь, которые у вас тут собраны?
– У каждой свое применение.
– А что вы варите в этом чугунке?
– Я же сказал – суп.
И он поднялся, чтобы помешать варево, а Пан внезапно почувствовал, что очень устал. Кое-что он, конечно, выяснил, но не факт, что это поможет. А теперь предстоит обратный путь через весь Порт-Медоу и нужно будет снова спрятать блокнот, а потом – когда-нибудь – рассказать о нем Лире.
– Клавикула… – пробормотал он, стараясь запомнить, а Мейкпис добавил: – Адъюменти.
– Адъюменти, – повторил Пан. – Мне уже пора. Спасибо за объяснения. Приятного аппетита.
– Расскажи Лире, да поскорее, и возвращайтесь вместе.
Черная кошка-деймон встала и на прощанье коснулась носом его мордочки. Пан повернулся и выскочил в окно.
Глава 10. Комната Линнея
На следующее утро Малкольму в Дарем принесли письмо. Он открыл его прямо в привратницкой и увидел, что написано оно на официальном бланке: «Дирекция, Ботанический сад, Оксфорд».
Уважаемый мистер Полстед,
Вчера, во время вашего визита, мне следовало быть с вами более откровенной в том, что касается доктора Хассаля и его исследований. Обстоятельства стремительно меняются, и вопрос оказался гораздо более срочным, чем мы думали еще совсем недавно. Мы устраиваем небольшую встречу лиц, заинтересованных в этом деле. Не могли бы вы тоже прийти? Ваше знание региона и найденных образцов свидетельствует, что вы могли бы внести ценный вклад в нашу дискуссию. В любой другой ситуации я не стала бы вас беспокоить, но обстоятельства необыкновенно серьезны и требуют немедленных действий.
Мы собираемся сегодня в шесть часов вечера у нас в Саду. Если сможете прийти (очень на это надеюсь), спросите у ворот дорогу в комнату Линнея.
Искренне ваша,
Люси Арнольд
Малкольм посмотрел на дату: написано сегодня утром. Аста, сидевшая на подоконнике и читавшая вместе с ним, сказала:
– Нужно сообщить Ханне. Время еще есть?
Ближе к полудню должно было состояться собрание колледжа. Малкольм посмотрел на стенные часы: пять минут десятого.