Избранное. Том 2
Шрифт:
— Думаю, что вы заблуждаетесь, Лю-шансин, — остановил его Дау. — У нас есть, некоторый опыт в деле подавления бунтов. Я уверен, что и на этот раз у нас хватит сил справиться с этой швалью!
— То, что было вчера, нельзя сравнивать с тем, что мы имеем сегодня! Происходящее — это не бунт. Это народное восстание. Я ценю ваш опыт, но не забывайте, что мы не во Внутреннем Китае и что движение здесь носит особый облик. Край граничит с Советским Казахстаном и Узбекистаном. И его население хочет жить так, как живут там, — Любинди открыл папку и достал из нее несколько бумаг. — Вот пожалуйста! В прошлом местное население выступало за идеи ислама, поднимало газават. А теперь они сражаются
Дау не спеша посмотрел текст листовок, переведенный на китайский язык. В этих прокламациях, составленных организацией «Свобода» от имени повстанцев, содержались лозунги, о которых говорил Любинди. Читая листовки, Дау чувствовал, как тысяча игл впивается ему в сердце. Эти слова просто немыслимо было произнести вслух, настолько крамольно они звучали. Побледнев, Дау заскрипел зубами.
— С-коты! — он повернулся к Любинди. — Пусть они пишут эти гадости, пусть, но… но… — Дау не нашел, что сказать, и повторил: — Неблагодарные скоты!
— Вы поняли, о чем мечтают?
— У нас сейчас другая забота, — ответил Дау. — Наша задача — не разбираться в их мечтаниях, а подавить восстание. Скажите, может ли случиться, что население Кульджи поднимется на помощь повстанцам?
— Я не могу сейчас твердо сказать ни да ни нет! Но в любом случае необходимо принять меры предосторожности.
— Например?
— Прежде всего нужно арестовать тех, кто ведет людей на подобные выступления.
— Мало ли людей здесь арестовывалось раньше! Но ведь этот образ действий не принес ожидаемых результатов, более того, мы еще усилили ненависть к нам в народе, что способствовало бунту…
— И тем не менее я вынужден настаивать на этом. — Любинди вынул из папки список тех лиц, которых, по его мнению, требовалось немедленно изолировать от общества.
— Рахимджан, Хасимуджан, Маймайтиджан, Махисум… — начал читать список Дау и задумался. — Если мы арестуем всех этих людей, которые, как мне известно, пользуются немалым авторитетом в народе, не подольем ли мы масла в огонь? Не лучше ли внимательно присматривать за ними? Возможно, кого-нибудь сумеем перетянуть на свою сторону.
Перешли к обсуждению вопросов обороны. Был принят план, предложенный начальником штаба. Решили перевести из Куре и Суйдуна часть войск для укрепления Кульджи и просить дополнительной помощи из Урумчи. С этого дня во всем вилайете было объявлено военное положение. Переезды из села в село и тем более в Кульджу допускались лишь по особому разрешению.
Глава девятнадцатая
Глухая ночь. Город спит в полном безмолвии. Улицы пусты. Будто бы все жители покинули Кульджу и уехали куда-нибудь далеко-далеко. Лишь процокают изредка копыта конного патруля, послышится вдруг далекий оклик: «Стой!» или еще более отдаленный выстрел — и вызовут ответный лай бродячих собак…
Ближе к рассвету с реки поднялся легкий туман и словно белым покрывалом окутал город. Еще труднее стало разобрать что-нибудь на улицах. И, дождавшись этой поры, из разных домов северной и северо-западной части города стали выходить люди. Прячась за деревьями, стенами и заборами, они добирались до условленного места — квартала Алта шиар. Говорят: «Капля за каплей — озеро будет». Так и подходившие один за другим ночные гости вскоре переполнили двор одного из домов и уже не помещались в нем. Это были городские мятежники — люди разных профессий, представители разных Национальностей. Среди них были уйгуры, казахи, узбеки, татары, дунгане… Каждый из них прожил нелегкую жизнь, полную страданий
Руководство движением разделилось на два крыла: правое — во главе с Елиханом, состоявшее из группы представителей духовенства, баев и землевладельцев, и левое, в которое входили деятели типа Аббасова, Рахимджана Сабири, Касымджана, а также Гани-батур и Патих. Оно выражало интересы широких слоев населения.
Активисты подпольной организации «Свобода» собрались сегодня, чтобы обсудить воззвание «К народам свободного Восточного Туркестана», написанное Ахметджаном Касыми. В этом воззвании кратко, но очень емко и четко говорилось о том, что Синьцзян — Восточный Туркестан издревле был и остается землей уйгуров, их родиной, о том, что уйгурский народ обладает богатейшей и древней культурой, о том, что уйгуры имели прежде независимое государство, известное далеко за пределами Азии. Кроме того, разъяснялась колонизаторская и захватническая роль гоминьдановцев, разоблачались их черные замыслы полностью закабалить живущие в Синьцзяне народы, убить в них чувство национального самосознания, разобщить их интересы и противопоставить их друг другу. Воззвание, призывавшее всех жителей Восточного Туркестана к борьбе за свою свободу и независимость, заканчивалось следующими словами:
«Соотечественники! Мы люди, мы хотим жить как люди! Мы люди и имеем право защищать свое человеческое достоинство и требовать к нему уважения! Но это право, эта свобода и равенство сами к нам не придут, и никто их нам не пожалует. Только борьба, неустанная и мужественная борьба, может сделать нас свободными и независимыми. Так встанем же на борьбу, соотечественники! Высоко поднимем знамя нашей свободы! Вперед! Правда на нашей стороне, с нами в нашей борьбе и те, кто погиб за правое дело! Победа будет за нами, дорогие братья!»
Воззвание было одобрено. Его сразу же отдали размножить на шапирографе.
…Все было готово, еще через два часа наступит тот миг, которого все ждут с нетерпением, — начало восстания в Кульдже!
Два вооруженных человека вышли из здания татарской школы, прячась за деревьями, по задворкам пробрались на соседнюю улицу, по безводному арыку доползли до зарослей ивняка и там затаились. Прямо перед ними был дом Любинди, расположенный за три улицы от главного управления. По заданию организации они должны были уничтожить всем ненавистного палача и предателя, на черной совести которого были тысячи жизней их товарищей. Провести эту операцию вызвался Абдукерим Аббасов. Теперь он лежал со своим товарищем перед домом Любинди.
Но выйдет ли Любинди сегодня утром из квартиры? Что он ночевал сегодня дома, было точно известно. В двенадцать ночи его доставил сюда «форд».
Аббасов хорошо знал дом Любинди, не раз бывал в нем. Он знал также, что, хотя перед крыльцом и не видно часовых, во дворе и в самом доме непрерывно дежурят шесть личных телохранителей Любинди. И если толстяк не выйдет на улицу, то пытаться проникнуть в дом бесполезно. Ничего не получится, кроме ненужного шума. Поэтому остается только терпеливо ждать его появления.