Избранное. Том 2
Шрифт:
— Не пущу я тебя в летное! — категорически заявила мама.
— В летное училище не требуется согласия родителей. Я узнавал.
— Ну и жук ты, Андрюшка! — невольно улыбнулась мама. Отцу я шепнул:
— Буду водить ваши дирижабли с реактивными двигателями...
Когда я ездил сдавать экзамены, они меня проводили, как добрые родители. А теперь провожали на учебу. К прощальному обеду мама пригласила наших друзей. Они все пришли: мой друг Алеша с Христиной, Женя Скоморохов с Маргаритой, Виталий, который летел со мной до Иркутска (он твердо
После обеда мы все перешли в папин кабинет (он так назывался, на самом деле там больше работала мама).
Посуда осталась немытой, так как обычно мою я, если не в рейсе, а сегодня я был в центре внимания и меня не допустили мыть посуду. Женщины обещали сами вымыть, потом (есть некоторая надежда на Таню и Маргариту).
Все уселись кто где, поудобнее. Мама принесла чайник с кипятком, растворимый кофе, сгущенное молоко, печенье моего изготовления (рецепт Алеши) и чашку с блюдечком, для себя, остальным сообщила, где находится посуда.
За посудой отправились два оператора, то есть Таня и я, остальные не шелохнулись: привыкли, что гостям все подают. Ничего, мама скоро заставит их отвыкнуть.
В Москве, посидев со зваными гостями часок, она обычно заявляла, что умирает с голоду, еда в холодильнике и там что-то такое есть: «надо, кажется, жарить».
Когда у всех в руках оказались чашки с горячим, как огонь, кофе, мама попросила меня рассказать друзьям, что я «видел и слышал», когда тонул в Байкале и время вдруг взорвалось. (Маме и Алеше я уже рассказывал.)
— И как ты понял свое призвание, не забудь рассказать,— напомнил Алеша.
Все, добро улыбаясь, смотрели на меня — да, это были друзья, но я замялся...
— В чем дело, Андрей? — спросила Христина, не выпуская руки мужа.
— Терпеть не могу, когда мне не верят,— сказал я,— а то, что произошло, всем покажется невероятным.
— У тебя полно недостатков, но ты никогда не врешь,— заверила мама.
— Какие у него недостатки! — покачал головой Алеша.
— Это у тебя нет! — вздохнула мама.
— Конечно, полно недостатков, как и у большинства людей, но врать я просто не люблю. И лгунов не жалую,— согласился я с матерью.
— Мы поверим, скорее начинай рассказывать,— произнес нетерпеливый Женя.
Я вздохнул и объяснил, как сумел, свое состояние в тот последний миг, перед смертью...
— Но ты же не умер! — вмешался Виталий.
— Да, потому что за долю секунды до смерти ты вытащил меня на воздух и вы сразу стали выливать воду из моих легких. Но я умирал, уже время исчезло...
— Понятно, Андрей, не томи. А вы не перебивайте его! — сказал заинтересованный Кирилл.
— Ладно, продолжаю. Все детство я мечтал о космических странствиях — Луна, Марс, космические орбитальные станции, звездные корабли. И вдруг понял, что ничего этого мне не надо, что мне это теперь даже неинтересно. Что мне дорога только планета Земля, а на ней, по существу, лишь одна шестая часть суши — Россия. Я русский и люблю
— Говори,— приказала мама,— о себе можешь не говорить — нескромно, а о нас расскажи. Начинай со старших.
Я покраснел, мне было неловко, все же я продолжал:
— Мама и Таня так радовались. Они получили Ленинскую премию за тот фильм, что сейчас снимают. И мама приступала к многосерийному фильму «Север»... Отец принимал участие в создании этого грандиозного фильма. Он хотел, чтобы непременно засняли все те места, по которым он когда-то проходил с теодолитом,— горы, тайга, болота, побережья рек. И еще я их увидел уже старых... в Москве. Они были вместе и казались влюбленными, как молодые, я видел их ясно.
— А меня ты видел? — поинтересовался Кирилл, не отрывая от меня заинтересованных, как у ребенка, глаз.
— Да, именно вас, Кирилл Георгиевич... Вам вручали — Нобелевскую премию. Король Швеции. Вы радовались, как мальчишка, но весь этот парад вас смешил, и вы еле удерживались от смеха.
— А за что я получил Нобелевскую премию?
— За что-то... чем теперь еще не занимаетесь.
— Черт побери!
— А как ты видел Алешу, ведь ты его видел? — спросил Виталий.
Алеша испуганно моргнул мне, чтоб помалкивал. Я успокаивающе кивнул ему.
— Видел, конечно, уже пожилым, таким красивым, осанистым. Он был уже академик, дети... несколько. Близнецы. Не пересчитал. Внуки.
Алеша облегченно перевел дух. Я его действительно видел. А женой его была Христина...
Виталий сделал было движение ко мне, он тоже хотел спросить, но чего-то испугался. И хорошо сделал, что не спросил: я видел Христину и Алешу у его могилы.
— Видел еще Женю,— продолжал я несколько смущенно (нелепо выступать в роли оракула),— Евгений Скоморохов стал известным эстрадным артистом. Маргарита инженером. Ее две дочки выросли. Старшая, Аленка, стала известной фигуристкой... Фигурное катание на льду. Видел ее в одиночном катании. А Виталий стал кибернетиком. Работал в зурбаганском НИИ «Проблемы Севера». Привез с собой любимую жену, знакомство с которой началось трагично.
— А Мишу видел? — улыбнулся Алеша.
— Да. Он заведовал этой самой пекарней, на которой выпекали лишь одно изделие — «Алешин хлеб», навсегда пришедшийся по вкусу сибирякам. Он был женат на своей немой, детей у них не было.
— А Христина? — спросил Виталий.
— Она была женой академика, я ж сказал, и сама довольно крупным ученым, доктором наук. За свой труд «Человек в экстремальных условиях» она получила Государственную премию.
Все ошалело глядели на меня.
— Однако звания ты раздаешь щедро,— рассмеялся не без неловкости отец.