Избранное. Том 2
Шрифт:
Я не хочу заострять внимание читателя на очевидной примитивности такого подхода, важнее уловить ярко выраженную экспроприационную мотивацию социалистической революции. Конечно, элемент экспроприации и перераспределения собственности присутствует при всех социальных потрясениях, носящих характер революции. Но экспроприация не должна быть самодовлеющим позитивным стержнем социальных преобразований. Даже при самых жестоких поворотах истории экспроприация не может быть самоцелью. Можно спорить, насколько она эффективна в качестве средства (например, отнять или выкупить собственность у одних с целью передачи ее в руки тех, кто может ее использовать с большей эффективностью). Но в марксистской концепции единственным основанием для получения права на собственность выступает
Я признаю право каждого мыслителя на любую концепцию социального развития. Но в ней должна быть внутренняя логика. В связи с этим возникает вопрос: из каких умозаключений следует, что рабочий класс, став собственником капитала и природных ресурсов, будет более эффективно их использовать и тем самым поднимет общество на качественно новый уровень благосостояния?
Рабочие, кстати сказать, так же как и чиновники, относятся по характеру своей трудовой деятельности к группе исполнителей. Данная обширная группа населения координирует свою деятельность с другой группой, которую условно можно назвать созидателями. Исполнительская и созидательная деятельность – два взаимосвязанных элемента практически любого экономического, социального или политического процесса, любого вида жизнедеятельности человека и общества. Обслуживание техники, контроль за качеством продукции, четкое соблюдение установленных юридических процедур во всех сферах взаимоотношений между людьми, наблюдение за исполнением законов – все эти крайне важные виды деятельности требуют и специфических навыков, и особой дисциплины, и ответственности.
Существует каламбур: если водитель трамвая начнет искать новые пути, трамвай сойдет с рельсов. Без четко поставленной исполнительской работы общество не может существовать. Управление же экономическими и социальными системами предполагает совершенно иной характер труда. Объект управления и ситуации, возникающие перед органом управления, отличаются многовариантностью развития событий и возможностью возникновения самых непредвиденных ситуаций. Поэтому главные качества человека, работающего в сфере управления, – умение делать правильный выбор из множества возможных вариантов, способность рисковать в разумных пределах, навыки работы в условиях неопределенности и нехватки информации. Это совершенно специфический тип деятельности, требующий от человека того, что называется творческой жилкой. Маркса еще можно было бы понять, если бы он доказывал, что всеми этими качествами капиталисты не обладают и к власти должны прийти ученые и инженеры. Но по его логике, любой человек с навыками исполнителя может превратиться в творческого работника, как только ему скажут, что он является собственником. Здесь – элементарная подмена понятий.
Итак, концепция марксизма признает, что внутри буржуазного общества не созревает никаких элементов будущего социалистического устройства. Далее считается, что внутренним мотивом социалистической революции выступает отсутствие собственности у значительной части членов общества. Это достаточное основание для разрушения всей системы экономических и человеческих отношений, базирующихся на праве частной собственности. Естественно, что при таких условиях революционная деятельность не имеет никаких иных корней, кроме недовольства части общества своим положением. Недовольные приходят к власти и начинают свою деятельность с чистого листа. В момент революции в обществе нет ни социалистического базиса (производственных отношений), ни социалистической надстройки (юридических и иных форм регулирования взаимоотношений между людьми).
Короче говоря, в области разрушительной все понятно. В части созидания неясно: что делать, как делать и, собственно, кто и во имя чего будет что-то делать? Все перечисленные вопросы решаются на «живую нитку», исходя из фактически складывающейся политической, социальной и экономической конъюнктуры, и остается единственный лозунг: «Мы строим социализм». Но что такое социализм? К сожалению, марксистская доктрина, оплодотворившая не только коммунистическое,
Под термином «социализм» в течение последних полутора веков понимали в одном случае социалистическую идею как одну из возможных концепций социальной справедливости. А в другом – особую организацию производства и распределения продуктов и благ, альтернативную рыночной системе.
Многие заблуждения науки, идеологии и политики обусловлены отождествлением этих двух аспектов. Социалистическая идея стара, как христианство. В ее основе – концепция самоценности человека независимо от его социального и экономического статуса в обществе. Уравнительность в распределении и потреблении, проповедуемая многими сторонниками социалистической идеи, на самом деле вторична. Главная содержательная часть социализма и его мировоззренческая ценность состоят в том, что общество, по мнению социалистов, должно не только провозгласить, но и гарантировать каждому члену возможность существования и духовного развития. Общество должно принять на себя ответственность за самореализацию человека, появившегося на свет, будь он калека от рождения или атлет, умственно отсталый или гений. Все люди равны перед Богом, и сообщество людей должно обеспечить реальное воплощение этого равенства.
Идея равенства присутствует и в индивидуалистических концепциях, свойственных идеологии и практике рынка, но там она понимается как равенство возможностей. Социалистическая идея не отрицает данного принципа. Более того, она провозглашает, что общество должно гарантировать развитие всех человеческих возможностей, творческого потенциала человека независимо от того, беден он или богат, бедны или богаты его родители, пользуются ли спросом продукты его творчества или деятельности. Но для того чтобы реализовать данный принцип, нужно отобрать часть дохода у преуспевающего и отдать ее неконкурентоспособному. В том главная коллизия между концепциями индивидуализма и социализма.
Социализм предполагает существование высшего арбитра, который может точно определить, кто в данный момент наиболее нужен обществу, кого надо материально поддержать. Таким арбитром всегда выступает чиновник. Его Величество Чиновник становится благотворителем, но не из своего кармана, а из государственного «общака». Благотворительность насильно обезличивается, обобществляется. Каждому предоставляется право свободно зарабатывать, а государственные чиновники, действующие от имени общества, выступают в роли благотворителей, спасителей бедных и страждущих. Значительной части населения внушается мысль, что оно своим материальным положением и возможностью пользоваться различного рода социальными благами обязано государству, а иногда и конкретным государственным чиновникам.
Далее. Ситуация, когда перераспределяет отнюдь не тот, кто зарабатывает, порождает опасность различного рода злоупотреблений. Общественный контроль за действиями чиновников мало помогает делу, хотя бы уже потому, что контролеры также де-факто находятся в положении государственных служащих и не являются создателями перераспределяемых ценностей.
Все описанные выше недостатки социалистической системы распределения ярко проявлялись в практике советского социализма. Не означает ли это, что социалистическая идея должна быть отвергнута целиком и полностью? Я бы не торопился с таким выводом. Сошлюсь на один исторический пример, который заставляет быть осторожным в выводах.
Великий художник конца XIX в. Винсент Ван Гог, как известно, за всю свою жизнь не продал ни одной картины. По рыночной терминологии, он производил продукцию, не пользующуюся спросом, т. е. неконкурентоспособную. Средства к существованию ему предоставлял брат Тео. И если бы не было этого источника благотворительности, то по всем законам рынка и исходя из принципа свободы индивидуума, общество не получило бы и десятой части гениальных полотен Ван Гога по причине его преждевременной смерти от голода и холода. Спустя сто лет цены полотен Ван Гога на художественных аукционах измеряются миллионами долларов.