Избранное

Миколайчик Анна

Инга больше других была расстроена всем происшедшим. Она не понимала, почему в ее отношениях с Марком пробежала какая-то неуловимая тень. Все было как будто как всегда: Марк был доброжелателен и внимателен, но у нее было такое ощущение, что он постоянно о чем-то думает, даже целуясь с нею, даже лаская ее в постели. Она пыталась у него узнать, в чем дело, что с ним… Но он сделал удивленные глаза и ответил, что не понимает, о чем она. Потом постарался ее нежно успокоить. Они решили, что оба утомлены зимней сессией, и лучше всего съездить куда-нибудь. Наметили маршрут в Италию. К ним присоединились Соня, Франк и Люка. Поездкой были довольны, все в Италии были впервые. Им понравился Неаполь, очаровал строго-царственный Рим. Правда, в Венеции, – почему-то именно там, – Инга видела, что Марк как бы уходит в себя, иногда не слыша и не видя ничего вокруг. Так было несколько раз. На ее вопросы он отвечал, что просто задумался. Но о чем? Так и не рассказал. Она знала его не первый год и прежде такого

за ним не припоминала.

После опроса в полиции пятерка друзей решила, что тут какое-то недоразумение, что полиция, как это бывает не так уж редко, идет по ложному пути.

* * *

В малом зале, куда были приглашены все участники пирушки, было небольшое возвышение, на нем стояли два стола и два стула. Шток и его помощник Вибке, готовясь к встрече с ребятами, подключили незаметные записывающие устройства, установили проектор для показа снимков крупным планом.

Спокойно и уверенно первым вошел Франк, за ним Соня, потом Марк и Инга, Люка, Мелани, Томас и Вилли.

– Вы все приглашены неслучайно сюда, хотя никто из вас не сообщил ничего особенного относительно событий, происшедших на даче тринадцатого-четырнадцатого февраля, – Шток произнес эти слова спокойно, но в его тоне не было той доброжелательности, с которой он относился к каждому участнику встречи на первоначальных опросах, наоборот, его голос отдавал звоном металла. – А тем не менее, четырнадцатого февраля на даче совершено преступление, убит молодой светловолосый парень, вот его фотопортрет.

На стене крупным планом высветился портрет молодого человека двадцати-двадцати трех лет. Это объявление по-разному подействовало на группу молодежи, из которой никто каким-то роковым образом не слышал и не видел объявлений по радио и телевидению о розысках кого бы то ни было, кто знал убитого.

Мелани и Инга невольно вскрикнули, Соня, широко открыв глаза и побледнев, в немом удивлении уставилась на портрет. Люка, придерживая очки руками, настойчиво вглядывался в фотографию, одновременно в растерянности покусывая губы. Франк удивленно смотрел на убитого, невольно взглядывая на Марка и сравнивая их очевидное сходство. Вилли недоуменно гримасничал, разглядывая незнакомца. Томас удивленно переводил взгляд с фото на Марка и с Марка на фото. Марк сидел так, будто его обухом по голове ударили. Кроме удивления, застывшего в глазах, было сложно прочесть у него на лице какие-то другие эмоции.

Первым решил заговорить Томас.

– Это невероятно! Это какая-то подтасовка! Марк ведь жив. Он с нами.

Шток никак не прокомментировал слова Томаса. Он решил не вмешиваться, а только наблюдать за реакцией группы. Восстановилась тишина. Никто не произносил ни звука минут пять. Шток также молчал, не проявляя никаких признаков нетерпения.

– Марк жив, но парень-то мертв, – прервал тишину голос Вилли.

И опять стало тихо.

– Марк, ты никогда не говорил, что у тебя есть брат, – волнуясь, проговорила Инга.

– У меня брата нет и никогда не было, Инга, – спокойным и внушительным тоном ответил ей Марк. – Во всяком случае, я никогда не видел этого парня, не подозревал даже о его существовании.

– А почему вы решили, что этот парень имеет к нам отношение? Вернее, его убийство? Никто из нас не видел его никогда. Во всяком случае… – добавила Инга, – я никогда его не видела…

– И я…

– И я…

– И я… – подхватили остальные.

– Никто из нас никогда его не видел. Мы были вместе. Но его среди нас не было, – сказав это, Люка вопросительно посмотрел на Штока, ожидая, что тот ответит.

Шток промолчал минуту, потом спокойно сказал:

– Хорошо, допустим, никто из вас никогда не видел, не знал убитого. Но я пригласил вас сюда не только для его опознания, но и для того, чтобы вы по очереди рассказали все, чему вы были свидетелями на даче тринадцатого и четырнадцатого февраля. Шаг за шагом, деталь за деталью, мне нужна полностью картина этих дней на даче. Кто начнет первый?

– Я могу, – спокойно и уверенно произнес Франк.

Шток молча кивнул.

– Итак: мы все подъехали к даче около четырнадцати часов тринадцатого февраля на двух машинах. Одну из них вел я, в ней были Марк, Инга и Соня. Другой управлял Люка, с ним ехали Мелани, Томас и Вилли. Хочу проакцентировать, что пригласить к нам на вечеринку Вилли и Томаса была идея Марка. Они учатся на другом факультете, и я их почти не знал. Мелани вообще видел впервые. Как нам сказал Марк, Мелани – подружка Томаса. Я был с Марком на даче уже не раз. Поэтому для меня ничего нового не было. Мы оставили машины во дворе и вошли в дом. Пройдя узкий коридор, мы оказались в огромной гостиной, одновременно служившей и кухней. Перед большим камином лежали заготовленные дрова, которые Марку удалось быстро разжечь. Мелани, Томас и Вилли были слегка, как мне показалось, выпившие, но несмотря на это, Мелани отметила романтичность обстановки. Мы все сбросили верхнюю одежду на большое кресло, подвинули стулья и уселись у камина. Инга и Соня предложили свои услуги по организации праздничного стола.

Но Марк им ответил, что особых проблем нет, так как все уже приготовлено, надо только из холодильника

вытащить. И девушки принялись ему помогать, накрыли стол, стали расставлять бутылки, блюда. Еда была вся, разумеется, холодная, и кто-то, – кажется, Люка, – предложил разогреть мясо. Но остальные сказали, что так даже лучше. Высокоградусная горячительная выпивка и холодная еда – лучшее сочетание. Когда все было готово, мы уселись за стол и стали произносить первые тосты. Сначала пили ром, чтобы согреться, и дружно набросились на холодный мясной рулет, а также разнообразные салаты. Наша группа: я, Люка, Марк, Инга и Соня, пили мягкий индийский ром маленькими порциями, понемногу. Новые же приятели, кроме того, что были подвыпившие, наливали себе часто и большими порциями. Они быстро захмелели, языки стали у них заплетаться. Первой из-за стола встала Мелани и, спросив, где можно поспать, отправилась сначала в туалет в коридоре, а потом в спальню, дверь в которую была тут же направо из гостиной. Через некоторое время за ней отправился таким же образом и Вилли. Когда Вилли ушел, Марк встал из-за стола и пошел в коридор, закрыв за собой дверь. Я решил, что он пошел в туалет, так как он ничего никому не сказал. Никто не обратил на это внимания. Сколько он там был, я тоже точно не помню. Хотя у меня мелькнула мысль, что он что-то задерживается. Но всех нас в это время пытался развлекать Томас. Он заявил, что хочет принять участие в готовящейся инсценировке и хочет играть Цезаря. Потом начал рассказывать исторические анекдоты о том, как развлекались римские властители, какие они устраивали оргии, как соблазняли наложниц. Начал он об этом рассказывать более-менее нормально, но потом, совершенно захмелев, стал выдавать такие сексуальные подробности, что наши девушки краснели. В это время вернулся Марк. Меня удивило, что он с любопытством, как мне показалось, слушает Томаса. Инга тоже удивлено посмотрела на Марка, что он слушает и ничего не говорит. Я сам также ничего не сказал Томасу, так как не видел смысла объясняться с пьяным. Но вскоре Томас захмелел окончательно и, шатаясь, сам выбрался из-за стола, отправившись в ту же спальню, где уже были Вилли и Мелани.

– Который бал час, когда Мелани, а также Вилли и Томас ушли из-за стола?

– Я не смотрел тогда на часы… Думаю, где-то в пять, то есть около семнадцати, пошла спать Мелани, а за ней, минут через двадцать – Вилли, и еще минут через тридцать – Томас.

Наступила пауза. Ее прервал Шток.

– Что же дальше, не помнишь?

– Отчего же. Помню. Просто мне не очень приятно рассказывать то, что было дальше, – приглушенно произнес Франк. И продолжил: – Дальше все оставались за столом. Инга пыталась что-то напомнить о наших планах по импровизации спектакля, Соня также начала строить предположения, как все это может выглядеть. Девушки тормошили нас, заставляя на ходу придумывать действующих лиц, их имена. Мы постепенно развеселились после тягостной паузы от россказней Томаса. Я, Марк и Люка стали называть имена одно нелепее другого, это вызывало смех. Потом девушки заявили, что мы не можем ничего сыграть, если у нас нет общей идеи, выраженной в названии инсценировки. Пошла волна разных наименований. Опять начался гомерический хохот. Устав смеяться, мы решили подкрепиться и усиленно налегли на еду. Марк, заметив, как быстро опустошаются тарелки, сказал, что должен посмотреть запасы консервов, и вышел. Несмотря на то, что мы столько ели, а пили только маленькими дозами, хмель тоже стал мутить нам головы, мы стали хохотать из-за каждого пустяка.

– Франк, я перебью тебя. Который был час, когда Марк вышел за продуктами? Ты должен указывать и время, – Шток внимательно смотрел на Марка.

– Приблизительно восемнадцать часов двадцать минут. Ну так вот, когда мы в очередной раз залились хохотом, в спальне вдруг раздались крики и стоны. Соня с испуганным лицом бросилась к дверям спальни, но открыв их и на несколько секунд заглянув внутрь, покрасневшая и с ошарашенным видом вернулась обратно, ничего не произнося. На вопрос Инги: «Что там? Что там случилось?», ничего не ответила и поморщилась. Тогда каждый из нас стал открывать дверь и смотреть, потом все возвратились к столу. Последний у двери был я. В это время вошел Марк. Он увидел, что я, заглянув в дверь, быстро ее захлопнул. Сказал: «Что там произошло?» и тоже посмотрел. Тихонько закрыв ее, он заявил: «Да, детки развлекаются». Для меня как-то странно было слышать это от него, так как манера разговаривать у него была совершенно иная. Мы все вернулись к столу, но наше веселье пропало. Мы сидели, смотрели друг на друга и не знали, что говорить. Возможно, для Мелани это совершенно нормально, заниматься столь открыто сексом с двумя партнерами одновременно в чужом доме, но мы вдруг почувствовали себя так, словно попали в бордель. Меня только удивило, что Марк, оглядев каждого из нас, сказал вдруг: «Ну что вы приуныли, ничего не случилось» и опять вышел из комнаты. Тут на помощь пытался прийти Люка. Он предложил всем начать рассказывать смешные истории, которые когда-либо произошли во время карнавала, и начал первым. Мне было не очень смешно, хотя остальные улыбались. Потом Люка встал, поставил диск. Услышав музыку, Соня пригласила меня, и мы стали танцевать. Потом мы с Соней ушли в другую комнату. Поэтому продолжить мой рассказ стоит кому-то другому.