Избранное

Эренбург Илья Григорьевич

(Показывая на Альду)

А эта женщина преступила запреты церкви. Я именем апостола Петра кляну ее поступок богомерзкий. Покушение на правителя безнравственно, так рек святой Августин, святой Бенедиктин, святой Дамаскин, Судите ее! А меня отпустите! Я не священник даже… я почти что гражданин…

Поэт

Я тоже попал случайно. Я писал последний сонет О том, как купаются в Ипокрене обнаженные скифы. Я не политик — я поэт, эстет, анахорет. Меня интересуют только рифмы. Если вы хотите — я здесь же составлю оду В строго революционном стиле, Прославлю

вольную Коммуну и свободу, Всё, что хотите! Только чтоб меня отпустили. Вот она — преступница. Она достойна казни примерной. В ней нет ни красоты, ни чувства меры. Я понимаю Шарлотту Кордэ, величье античного жеста… Но это просто уголовная, к тому ж неинтересная. Отпустите меня!.. Я уж придумал сложный мадригал.

(Декламирует.)

«О, как прекрасен ты, Верховный Трибунал…»

Пабло

(прерывает его)

Гражданин, сейчас мы слушаем дело гражданки Альды Романьес. Потом вы сможете оправдаться. Мы выслушаем ваши показания. Красная Немезида не может ошибаться.

Поэт

Я уважаю именно красную Немезиду, Она не даст меня в обиду.

Духовник

(тихо поэту)

Если дело отложат, мы можем быть спокойны: Денек-другой — и Руис освободит нас, наградит героев…

Луис

(подходит к Альде)

Теперь примите меня Так судьба хотела. Нас те же люди казнят. Мы гибнем за то же дело. Крепитесь — мы обречены. Быть может, через час у крепостной стены… Но уж слышен орудий грохот блаженный, Всё ближе и ближе ракеты вспыхивают Уж трепещут у стен Картагена Сигнальные огни батальонов Руиса. Альда, дайте мне вашу руку.

Гонгора

(возмущенный)

Что же ты скажешь в ответ?

Альда

(протягивая руку Луису)

Ему и тебе Я дам мою слабую руку…

Входит быстро комендант трибунала.

Комендант

Гражданин председатель, прикажите утроить охрану. Под влиянием роялистских агитаторов толпа настроена несколько странно. Только что один пацифист продажный, При явном сочувствии несознательных граждан, Проповедовал необходимость компромисса И предлагал начать переговоры с бандитами Руиса.

1-й судья

Шпион! Конечно, он?..

Комендант

О да! Конечно! Устранен…

Пабло

Поставьте верный караул и плотней закройте эти окна — Голос обманутых граждан нам только мешает работать.

Комендант уходит. Часовые закрывают окна.

Сейчас мы разберем дело трех роялистов, захваченных на месте преступления, Обвиняемых в организации мятежа и в измене. Но позвольте раньше огласить приговор по делу гражданки Романьес. Итак, я не вижу возражений против оправдания?..

Гонгора

Я прошу слова.

Пабло

Вы? Но ведь мы согласны с вами… Вы просите слова, чтоб обосновать юридическую сторону, столь важную, Или чтоб точнее формулировать наше общее мнение?..

Гонгора

Нет.

Чтобы покаяться перед всеми гражданами В великом преступлении…

2-й судья

(первому)

Это что-то необычайное: Гонгора — кается!

Гонгора

(идет к окну. Про себя)

Гремят орудия… Последний час грядет…

(Раскрывает окно. Громко)

Перед тобой я буду каяться, народ.

Голоса за сценой:

«Чего он хочет?

Он поможет нам! Он насытит нас!

Снова морочит!

Да здравствует Неистовый!»

Вы ропщете — на базарах нет хлеба? Многие из вас сегодня не обедали. Новых денег никто не берет. Не достать ни рыбы, ни риса, И трусы уже слышат у Железных ворот Топот эскадронов Руиса. Бедные! Над вашими подвигами дети содрогнутся — Чем вы не жертвовали для Революции?

Голоса за сценой:

«Мы не можем без хлеба! Бороться безумно!

Натощак и Коммуна не Коммуна!

Достань хлеба! Прогони Руиса!

Или мирись с роялистами!»

Да, вы герои! А я хочу покаяться пред всеми В скупости и в нерадении. Мне было шестнадцать лет, я покинул дом родной, Покой, уют, богатство, Пошел работать в шахты, Киркой сердца дробить и звать на бой. Меня схватили мадридские ищейки, Заковали в цепи, бросили в склеп. Глядите, на этих руках еще чернеют Следы королевских колец. Бежал! В Бильбао — баррикады! Нас мало! Трудно было! Пуля в руку, снова поймали, что ж — еще монаршая милость, В каземате ждал казни. Вот чьи-то шаги… За мной пришли… Но нет! Вы восстали, ворота взломали, спасли!

Голоса за сценой:

«Браво, Гонгора, мы пойдем за тобою!

Нет, мы не хотим быть героями!

Смерть или победа!

Хлеба! Только хлеба!»

Но вождь — простой человек. Порой в его сердце слабость, И кренит набегающий ветер Даже самый высокий корабль. Слушайте, судьи! Слушай, народ! И ты, ночь! Ко мне пришла любовь. Я отдал всё! Но в исступлении Я хотел любви, любви для себя! Я хотел спасти эту бедную женщину, Ненавидя ее и любя. Ваш неумолимый, ваш неистовый Полюбил роялистку. Что ж вы не кричите? Кричите громче: Позор, позор Гонгоре! Да, позор! Себя оголю донага, Кину вам мое темное сердце. Знайте все: сейчас на суде я лгал, Только чтоб спасти ее от смерти. Не человека хотели сразить ее хрупкие руки, Но знаменосца Революции. Я снова тверд! Дышу этим дымом пороха, Этой грозой, что сейчас разразится над городом. Революция, тебе я отдал смертное сердце, Душу мою и плоть, Ныне прими последнюю жертву — Эту небывшую любовь. Казните ее! Вот там горят, как волчьи очи, Руисовы огни. Надо крепиться — мы или они. Быть может, завтра и мы уйдем За нею следом и тем же путем. О жизни забудь! Не таи огонька в твоей келье убогой. Шире в ночь распахни забвенную дверь. Теперь есть только одна дорога — И это смерть. Я отдал всё. Я нищ и светел. Бери, бери меня, ветер!