Избранное

Эренбург Илья Григорьевич

Пабло

Именем восставшего народа, мы судим женщину, преступную и безумную, Гражданку Альду Романьес, поднявшую руку наемную На сердце и мозг Коммуны — На Хорхэ Гонгору. Она получила изрядную мзду от мадридских бандитов за верность. Возможно, что деньги шли из Франции от самого Тьера. Она думала привлечь на свою сторону народ, Восстановить его против свободы. Но вот он, негодуя,

казни ждет. Слушайте, граждане, голос народа!

За сценой крики:

«Смерть убийце!

Смерть роялистке!»

1-й судья

Крови! Мы жаждем крови! Мы не просто судьи — мы народная совесть! Месть за убитых граждан! Мы крови, крови роялистов жаждем!

2-й судья

Принципиально я против смертной казни и вообще отрицаю суд. У меня даже есть по этому вопросу небольшой труд. Но это прежде, когда король судил и правил. А теперь… Исключение только подтверждает правило.

Пабло

Конечно, нас не интересует судьба Альды Романьес. Будет она жить или умрет — для Коммуны это неважно. Для нас смертная казнь — социальное воспитание Отсталых граждан. Итак, гражданка Романьес, признаете ли вы себя виновной В том, что, будучи подкуплены испанскими и чужестранными роялистами, Вы в ночь на первое ноября покушались на жизнь гражданина Гонгоры, Произведя один выстрел?

Альда

Да, я стреляла.

Пабло

Итак, вы признаете себя виновной? Хорошо, но этого мало. Факт преступления, конечно, установлен. Но укажите также ваши побуждения, И от кого, и каково вознаграждение?

Альда

Зачем говорить? Ваше дело судить, мое — умереть, Слепые не могут прозреть. Вы спрашиваете, почему я стреляла в Гонгору? Вслушайтесь в этот гул неуемный и темный, — Разве вы знаете, почему ревет людская чернь, Почему море ропщет, когда растет прилив? Вот перед нами война и смерть, Но откуда они пришли? Я тоже не знаю. Я тоже слепая. Мной правил кто-то слепой. И как я могла тягаться с судьбой? Вы спрашиваете, кто толкнул мою руку, кто стоял позади — Французские дипломаты или дельцы Мадрида? Тот же, кто вас привел в этот зал, чтоб судить, Кто шепчет вам на ухо смертный приговор, Кто правит войсками Руиса и этой безумной толпой — Зовите его как хотите: революцией, ветром, судьбой.

Гонгора

(про себя)

Увести?.. Спасти?.. Нет надежды… И всё, и всё неизбежно… Тосковал

и ждал, и встретил… Чтоб опять потерять… навеки… навеки…

1-й судья

Она нам грозит генералом Руисом? По-моему, процесс слишком затянулся… надо торопиться… Я не люблю слушать — только подписывать.

2-й судья

К тому же она уверяет, что ее поступок революционный, — Как будто она стреляла в короля, а не в Гонгору. Конечно, естественно ее желание все правила морали перепутать, Но для нас ее речь — оскорбление революции. Народ, ты слышишь, как оскорбляют твое священное знамя?

Голоса за сценой:

«Смерть! Смерть Романьес!»

Пабло

В ее словах проследить уместно Обычные уловки роялистов: Грубые интересы Прикрываются мистикой. Вместо объяснения причин — описание моря, как будто мы поэты. Вместо определения полученной суммы — разговоры о ветре. «Кто-то третий» — отсутствие третьего установлено точно наукой, И мы не можем терять время, слушая эти глупости. Для нас обвинение доказано, но мы сделаем всё, что полагается. Если кто-либо из граждан хочет защитить обвиняемую, Пусть выступит.

Голоса за сценой:

«Позор! Защищать роялистку!

Никто не хочет защищать!

Дайте нам ее! Расстрелять!»

Гонгора

Я хочу выступить защитником гражданки Альды Романьес.

Пабло

Вы, Гонгора? Какое странное желание…

1-й судья

(второму)

Неистовый! Он, верно, хочет, защищая, обвинить.

2-й судья

Иль просто красноречие выявить и всласть поговорить.

Голоса за сценой:

«Тише, тише!

Гонгора будет говорить!»

Гонгора

Граждане, чтоб не заглохли нежные побеги Коммуны молодой. Надо выдергивать сорные травы умелой рукой. Вы знаете, что ни разу эта рука не дрогнула, Карая врагов народа, Я в рай послал немало роялистов. Недаром аристократы прозвали меня «неистовым». 1-й судья Ваши заслуги очевидны. Мы с радостью подпишем этот приговор.

Голоса за сценой: