Избранное
Шрифт:
— Мы-то куда денемся? Останемся в том же месте?
— Нет! Зачем нам там оставаться?
— Вернемся на эту квартиру?
— Да.
— Вот тут-то нас и заграбастают. И, тепленьких, прямиком в полицию.
— Это как пить дать.
— Запросто!
— Как же тогда быть?
— А вот как: похищение совершим не мы.
— Кто же?
— Мы вообще никуда из дома выходить не будем. План разработаем самый подробный, окажем необходимую помощь, но похищение совершат абсолютно другие люди.
— Думаешь, если посторонний среди ночи позвонит Харперу в дверь, он, как дурак, побежит открывать?
— Нет, в дверь позвоним мы. Никому другому
— И в квартиру врываются несколько неизвестных. Откуда они взялись? Подозрение первым делом падает на нас. В полиции нас так отделают, что хочешь не хочешь, а выдашь имена. Если же они не из числа наших знакомых, то как проникнут в подъезд? Как сядут в машину? Кто притворится больным?
— Эх, только напутали.
— А почему надо непременно похищать его из квартиры? Можно и около дома, рано утром, когда он собирается ехать на работу. Ребята заранее проникнут в его автомобиль, притаятся на заднем сиденье. Он садится, они — пистолеты к его затылку: «Езжай, куда прикажем».
— Вокруг полно народу. Он поднимет вопль. Мало ли что есть пистолеты. Кто из вас мог бы убить человека?..
— А пусть похитители приезжают на своем автомобиле.
— Ну и запутали ж мы все, ребята! Я и не думал, что партизанить так сложно. Ничего у нас не получается. Надо начинать с самого начала. Это ведь вам не детская забава.
— Мне пришла такая идея: прежде чем отпустить заложника, мы потребуем гарантий безопасности. Выдвинем условие: по отношению к нам не должны применяться никакие насильственные меры. Пока нам этого не гарантируют, мы его не отпустим.
— Кто тебе даст такую гарантию?
— Полиция.
— Ха-ха, жди гарантий от нашей полиции!
— Но ведь наша история получит самую широкую огласку. Ею заинтересуются и премьер-министр, и все министры, и президент государства. Не пройдет и получаса, как американский посол доложит обо всем президенту Джонсону [75] . Такая буча затеется! Местная, зарубежная пресса, радио, телевидение только об этом и будут талдычить. В меджлисе начнутся дебаты. Назмийе-ханым сделает заявление: «Я лично знакома со стариком и его внуком, они были у меня в доме…» Я думаю, что гарантию нам дадут. Само правительство даст.
75
Линдон Джонсон (1908–1973) — президент США в 1963–1969 гг.
— А не даст — так мы его не отпустим.
— До каких пор?
— Пока все-таки не дадут гарантию.
— Всю полицию поднимут на ноги, начнутся облавы, проверки. Нам очень трудно будет оставаться незамеченными, тем более что надо и поесть вовремя, и помыться. Хозяевам дома, в котором мы найдем убежище, мы будем в тягость.
— Да, это уравнение с тысячей неизвестных. Надо подробнейшим образом все взвесить и продумать. Спешка только погубит нас. Надо учесть каждую мелочь, каждый возможный вариант.
Поужинали мы поздним вечером, после чего Наджи проводил Эльвана-чавуша и Яшара в гостиницу на Саманпазары. А мы заново стали обсуждать план похищения.
32. Милости просим, дядя Хаккы!
Рассказ продолжает Тургут.
Вы только подумайте —
Сема-ханым позвонила в дверь и сказала, что меня зовут к телефону. Было около пяти. Незадолго перед тем мы с Халилем вернулись из университета. Сегодня должны были начаться занятия. Наши с Халилем факультеты находятся поблизости друг от друга, и мы вместе ходим на занятия и вместе же пошли на торжественный митинг по поводу начала учебного года. Однако торжественного митинга не получилось, а получилось черт знает что. Над головами собравшихся то и дело вздымались сжатые кулаки. Декан выступил с таким заявлением:
— У нас есть основания подозревать, что в ваши ряды проникли смутьяны и подстрекатели. Не поддавайтесь провокациям! Подумайте, прежде чем выкрикивать лозунги, смысл которых вы еще не осознали до конца. Как вы не понимаете, что стали жертвами злого умысла…
Его перебили на полуслове:
— Долой фашистов!
— Долой американский империализм!
— Долой врагов свободы и братства!
— Долой финансовую олигархию!
— Да здравствует турецкий народ!
В актовый зал ворвались полицейские. Что тут началось! Нас закидали бомбами со слезоточивым газом, били дубинками, даже девушек, троих ранили. Многих арестовали.
Никаких занятий, конечно, не состоялось. Мы с Халилем вернулись домой ужасно расстроенные. Как-то не верилось, что все может наладиться. Впереди целый учебный год, а спокойствия в университете едва ли удастся добиться. Многие из наших ребят арестованы, кто-то даже, возможно, убит…
Вот каким неприятным размышлениям мы предавались, когда к нам пришла Сема-ханым.
Я был очень рад ее видеть.
— Тебя кто-то спрашивает по моему телефону, — сказала она.
Мы с Халилем переглянулись. Может быть, не надо было открывать дверь, чтобы никто не знал, что мы дома?
«Интересно, кто бы это мог быть?» — подумал я.
— Тургут у телефона, — сказал я, взяв трубку.
— С вами говорит подполковник Сами из генерального штаба. Я звоню по поручению господина генерала. Он приедет к вам примерно в половине седьмого. Будете ли вы дома в это время?
— Сегодня в половине седьмого? — уточнил я.
— Так точно, в половине седьмого.
— Милости просим! Будем рады его видеть.
Вот это да! Только исключительные обстоятельства могли заставить генерала самолично явиться ко мне на квартиру. Я просто ума не мог приложить, чему обязан такой честью. Я знал, что Халиль поджидал меня с нетерпением, и не стал задерживаться у Семы.
— Звонили от генерала, — сказал я ему, вернувшись. — Сегодня в полседьмого он сам пожалует к нам!
— Генерал Хаккы? Самолично?
— Вот именно.
— Значит, что-то случилось.
— Я тоже так думаю.
— Ладно, посмотрим, что он скажет. Осталось не так уж долго ждать. Надо успеть прибраться в квартире. Кофе у нас есть. В крайнем случае можно приготовить ему оралет [76] . Он ведь приедет как раз к ужину. Если задержится, скажем, что собирались выйти куда-нибудь перекусить, и предложим отужинать вместе с нами. Он наверняка откажется. Но если вдруг согласится, то, будь уверен, поведет нас в один из лучших ресторанов и угостит за свой счет.
76
Оралет — напиток, приготовленный из цитрусовых.