Избранное
Шрифт:
— Да… Странно. Очень странно… Куда бы он мог деться? — растерянно обратилась к свидетелям комендант. — Может быть, в окно выскочил?
— Точно, — кивнула Неля. — Вот бы и вы за ним, а?
— Ты помалкивай, помалкивай. Я все-таки комендант! И у меня имеются сведения…
— Что у вас имеется? — Неля вытряхнула из пачки сигарету и пронзительно посмотрела на осекшуюся под ее взглядом Фиолетову.
— Сведения…
— Это хорошо… — перебила ее Неля. Улыбнулась и ласково-ласково сказала: — А теперь, вместе с ними, кыш
— Быт ил нэ быт? Вот в чем вапроз! — с совершенно невозможным акцентом читал вслух Серега Гуридзе. — Что благородней духом покорятца пращам и стрэлам яростной судьбы ил ополчась на море смут сразить их противоборством?.. Вай! — Последующий восторг Серега выказал на родном грузинском.
В общежитской комнате на четыре койки, четыре тумбочки и обеденный стол, кроме Сереги, не было никого. Серега докурил до пальцев сигарету и сердито вымахнул, ожегшись, окурок в распахнутую форточку, возле которой клубился пар и полоскалась ситцевая занавеска.
— Умереть, заснуть и толко?.. — Серега наморщил лицо, вспоминая текст.
Не вспомнил. С досадой проткнул воздух перед собой тупоносым кухонным ножом и вернулся к столу, где среди всякого посудного хлама и остатков еды было отвоевано место раскрытой книге. Ненадолго приник к ней, водя пальцем по строчкам, зажмурился и опять вернулся на прежнее место возле окна, где и принял трагическую позу.
Гамлет в Серегином варианте гляделся убедительно — дешевый синенький спорткостюмчик в обтяжку, штанины сели после стирки или такие уж были — по щиколотку, дальше — белые и очень толстые шерстяные носки, незашнурованные кеды… Но главное — упоенность…
— Быт ил нэ быт? Вот в чем вапроз!
Что-то темное и тяжелое обрушилось в снег за стеклом перед Серегой. Он вздрогнул и припал к окну, загораживаясь от света ладонями. Узнал сразу — Григорий…
Серега запрыгнул на подоконник и высунул в форточку голову.
— Эй, ты откуда упал?
Григорий обернулся и, надевая пальто и шапку, сердито сказал:
— С Венеры.
— Зайдешь?
— Нет. Там облава.
— А-а…
— И ты меня не видел, понял?
— Конечно.
Григорий, отряхиваясь от снега, исчез за углом.
Серега спрыгнул с подоконника, зябко поежился и взмахнул ножом.
— Умереть, заснуть и толко?
В дверь просунулась белобрысая, коротко стриженная девчоночья голова.
— Антракт! — звонко крикнула девчонка. — Все встают и падают.
— Э-э, Валентина… — выбился из настроя Гамлет. — Заходи. Гостем будэш.
Валентина вошла, оставив дверь открытой. Рвануло сквозняком, и перелистнулись на столе книжные страницы.
— Ну как, Серго? Много еще осталось? — спросила Валя.
— А-а… Учить нэ переучить. Вот сколько еще… — Серега показал неосвоенную толщину книги.
— Смотри не рехнись… Это же и чокнуться можно, — посочувствовала Валентина и без перехода
— Кто?
— Комендантша.
— А-а…
— Ты с Гришкой-то, поди, так и не поговорил насчет Зинки, а?
— Нэт, Валентина. Он, понымаеш… занят был.
— А что же делать, Серго? Зинка ведь знаешь какая — натворит чего с собой…
Серега мучительно сообразил:
— Я тут думал… И у меня идэя возникла.
— Какая?
Серега швырнул на стол нож, схватил с подоконника берет, решительно натянул на бритую голову.
— Пошли к Зынаиде.
В городе начиналась метель. Невидимая твердая поземь растаскивала по дорогам недавно еще аккуратно подбитые сугробы. И косо ложились от шквальных порывов голые ветки рябин. В световых фонарных рупорах юлила и пенилась метельная мошкара.
Пока Горохов возился с ключами, отпирая входную дверь в бассейн, остальная компания управленцев устроила в снежном намете на берегу пруда развеселую кучу малу.
В матовом, зыбком свете мелькали лица, руки, ноги. Студеникин оказался на самом верху и блаженно гоготал, сидя на чьей-то спине.
— Алик, а Алик! — безнадежно звала его капризным голосом Люба.
— Чего?! — отозвался наконец Студеникин.
— Я замерзла. Холодно.
— А ты иди сюда! Жарко будет… — Куча мала расползлась под Студеникиным, и он исчез в хохочущем, орущем клубке…
Зато потом, уже в бассейне, поблескивающем чистеньким кафелем и свежей покраской, началось такое… что женская половина компании так и зашлась от смеха.
Силой раздели долговязого, брыкающегося Гимова. Раскачали за руки и за ноги под могучий хор-рев:
— И-и за борт ее бросает… В набежавшую волну! — швырнули в желтых кальсонах в теплую, ласковую воду…
Гимов плавал и кричал стонущим от хохота женщинам:
— Да отвернитесь вы! Мне же вылезти надо.
Затем был дан старт. На тумбочки влезли Студеникин, Тучин, Конусов и Беспятый. Командовал ими в где-то уже обнаруженный мегафон Шаганский. Для начала он сообщил возраст, вес, рост каждого. Заставил всех подравнять трусы под плавки Студеникина. Сообщил, что победитель заплыва будет награжден бутылкой шампанского, и рявкнул:
— Арш!
Мужчины кто как бухнулись в воду. Вскипели белые буруны… Некоторое время все плыли ровно — никто не мог никого обогнать. Плечистый, мощный Студеникин явно работал на публику, накатывая пенистым баттерфляем. Плотный, лысый Беспятый ухал, вымахивая из воды почти по пояс, — саженками. Сухой, жилистый Тучин ввинчивался вертким, послушным телу кролем.
А метров за десять до противоположной стенки вперед совсем непредвиденно вырвался Конусов, плывший на спине. Сперва отлепился на корпус от остальных, затем еще дальше.