Избранное
Шрифт:
— Заходите, заходите, товарищи, — почему-то обрадовался Сергей Антонович. — Я скоренько. Мы тут сейчас… Это… знакомьтесь… Утешева Ирина Николаевна… так сказать, супруга нашего Ильи Митрофановича.
— Верещагин.
— Кряквин, — поклонился Алексей Егорович и вдруг сердито спросил у Скороходова: — Это почему ты сказал «так сказать»?
— Ну это… так сказать, к слову пришлось…
— К слову-паразиту, да? — ехидно уточнил Кряквин.
— Вроде этого… — улыбнулся, посмотрев на Верещагина, Скороходов.
— Все ясно… Занимайтесь. Мы вам постараемся не мешать… — Они
— Ну, значит, так, Ирина Николаевна… — откашлявшись, продолжил Сергей Антонович. — Я беседовал на эту тему с Ильей Митрофановичем. Говорил с ним, так сказать, по душам… Но, понимаете, как говорится, воз и ныне там… Может быть, вы нам что-нибудь скажете?
Ирина Николаевна сняла очки, подслеповато посмотрела на секретаря парткома, снова надела очки и положила в пепельницу сигарету. Привстала чуть-чуть, стряхивая просыпавшийся на юбку пепел.
— А почему вы говорите о себе во множественном числе?
Кряквин и Верещагин переглянулись…
Скороходов закряхтел и заерзал на стуле.
— Понимаете… Так…
— А раз «так», — перебила его Ирина Николаевна, — то уж лучше действительно послушайте меня… — Она нервно оправила волосы на затылке. — Все, что вы мне сейчас «по-дружески» наговорили о моем муже… к нему никакого отношения не имеет. Вы преувеличенно приписываете ему поступки какого-то незнакомого мне человека… Мы прожили с Ильей Митрофановичем вместе целую жизнь. И мне лучше знать, какой он человек на самом деле. После стольких лет всякого-разного я, надеюсь, могу позволить себе быть объективной… Не так ли?.. Лично же вам я бы смогла в данном случае порекомендовать лишь одно. Совсем не заниматься подобным «дружелюбием». Мне лично, ей-богу, по крайней мере странно, что вы размениваете свое время на подобные пустяки. Да, пустяки! — Ирина Николаевна нервно взяла из пепельницы сигарету, но тут же бросила ее назад. — Откровенно, я взволнована сейчас… Взволнована. Но не вашими сообщениями об Илье Митрофановиче. Нет. А именно вашим дружелюбием в кавычках. Простите меня за резкость, но я бы очень просила вас не беспокоить меня и моего супруга больше вообще. Прощайте. Из-за вас я на целый час задержала прием больных…
— Ирина Николаевна, — поднял руку Кряквин. — Один вопрос. Как там дела у Григория Гаврилова?
— Сегодня утром он самовольно покинул больницу.
— Как?
— Взял и ушел.
— А глаза?
— У него их пока нет, — отрубила Ирина Николаевна, кивнула и вышла из кабинета. Подтянутая. Решительная…
— Видали? — сказал Скороходов. — Боярыня Морозова. Им же, понимаете, хочешь, как лучше, а они…
Кряквин посмотрел на него сквозь прищур внимательно-внимательно…
— Ну, что ты на меня брызгаешь этими… синими брызгами? — неловко пошутил Скороходов.
— Да так… — скривил губы Кряквин. — Поехали. Я тебе по дороге объясню…
Перед железнодорожным переездом их машину остановил шлагбаум: маневровый тепловоз медленно протаскивал формирующийся товарняк. Потом, грохоча и продавливая рельсы, полетел пассажирский… Замельтешили голубые вагоны.
— Во-от… —
Сергей Антонович показал ему глазами на шофера: мол, при нем-то не стоит.
Кряквин понимающе кивнул:
— Намек понял… Старина, — он слегка подтолкнул плечом водителя, — выдь на волю, подыши малость, а?
— Хорошо, Алексей Егорыч. Щас… — Парень вылез из «Волги» и захлопнул дверцу.
— Теперь можно? — спросил Кряквин.
— А теперь как Петр Данилович скажет…
— Я молчу, — сухо ответил Верещагин. — Меня чужая семейная жизнь не интересует.
— Понял? — сказал Кряквин. — Его чужая семейная жизнь не интересует.
— Так то семейная, а тут…
— Погоди, погоди, — остановил его Кряквин. — Мы до этого еще дойдем. Дойдем, Сережа. А пока начнем по порядку… Ну чего ты суешься ко всякому со своей добротой? А?.. Ты кто? Социальный психолог вроде Шаганского? Бабка-повитуха? Или партийный организатор? Организатор, понимаешь?
— Да ладно тебе… Отвяжись! Ты же меня знаешь…
— В том-то и дело… — сказал Кряквин. — Не знал бы… вот так вот с тобой не беседовал…
— А как же, интересно? — съехидничал Скороходов.
— У-у… — протянул Алексей Егорович, — это тебе было бы совсем неинтересно… Я же тебя просил закончить этот базар с Утешевым? Просил. А ты? Дал ход сплетням. Ты же, как этот…
— Да ну вас! — теперь уже нервно махнул рукой Скороходов. — Дай папиросу. Вот будет партком — переизбирайте… Не могу я… Честное слово, не мое это дело!
— Во-о! Умница! Ты же прекрасный маркшейдер, Серега! По тебе подземка плачет. Ты вспомни, как мы здесь скалы ворочали, а?.. Геология ведь одно, а тут — другое… Понял? Тут, брат, другие замеры требуются…
— Обрадовался… — хмыкнул Скороходов. — Знаешь же, как с моим назначением было. «Давай, давай! Не умеешь — научим…» Михеев прямо так и наседал. Петр Данилыч тоже… Я же все помню.
— Михеев… Петр Данилыч… Своя-то башка тоже должна соображать? — Кряквин шутливо хлопнул Скороходова по шапке.
— Кончай, кончай! — отмахнулся от него Сергей Антонович. — Утешев-то тоже хорош… С коммуниста и спрос особый. А его ведь подрастающему поколению и показывать нельзя. Стыдно!..
— Ну ты даешь! «Подрастающее поколение…», «Особый спрос…». Не трещи, Сережа, словами… Утешев, скажу я тебе, мужик что надо. Придет час, расскажу подробней… Понял?
— Понял. Но что я могу поделать?.. Сидит во мне эта… занудливость… За что ни возьмусь — все уладить охота… Чтобы все хорошо было. А получается ерунда какая-то…
— Ты воевал? — спросил Кряквин.
— Что спрашиваешь? Дурила!
— Тогда, значит, просто забыл… Помнишь, призыв — «Коммунисты, вперед!»? Помнишь?
— Еще бы… — вздохнул Скороходов. — Сам кричал.
— Часто?
— Что часто?
— Кричал это?
— Да нет. В крайнем случае.
— То-то… А за нравоучения ты меня извини. Сам знаешь, как я к тебе отношусь. Вот так… Петр Данилович, скажи нам чего-нибудь… — Кряквин положил руку на плечо Скороходову.
Верещагин отер ладонью лицо, как паутину с него собрал. Улыбнулся: