Избранное
Шрифт:
Она подошла к нему. Обрезала ножницами бинт и швырнула концы на диван.
— Вот теперь все…
Григорий обнял ее, поцеловал, подхватил на руки и крутанулся на месте. Ирина Николаевна не сопротивлялась, только грозила, приказывала всем выражением лица Зинке — держись…
— А теперь поставь меня на место, Гриша. Все хорошо. Успокойся. Я тебе сейчас пару таблеточек дам. Вот они. Глотай. А завтра утром ко мне, на детальное обследование… Понял? Спокойной ночи, молодые люди. — Она проводила Григория к выходу, по пути всовывая в рот Зинке таблетки. — Красавица твоя тоже вон как изволновалась… Я ей тоже таблеточку…
Когда
— Когда-нибудь… может быть, Утешев, и у тебя вот такое прозрение настанет… — сказала она. — Дай папиросу.
— Пожалуйста, — он протянул ей пачку. — Что же хорошего только от такого-то прозрения?
— А я… именно нехорошее и имела в виду. Ты меня не понял… Прозрение в темноте… вот о чем я подумала, — Ирина Николаевна громко чиркнула спичкой.
А в парке было уже хорошо… Солнце рябило, сочась сквозь опухшие почками ветви, шумно чивикали воробьи и сталисто посвечивали на просевших до самой земли дорожках мелкие лужи. Косо улегся на горном предплечье городской парк, далеко видный почти из любой точки Полярска мертво стоящим пока еще «чертовым колесом» и такой же необжитой парашютной вышкой.
Ксения Павловна шла пустынными, утренними аллеями парка. Настроение у нее было слегка приподнятое, несмотря на какой-то пустой и нелепый разговор с Михеевым за завтраком. Ксения Павловна мысленно прослушивала его, помня почему-то все до мелочи, до звука…
…Вот Михеев поставил чашку — звук… Потом сказал:
— Мы улетаем в четыре. Ты не забыла?
Ксения Павловна усмехнулась:
— Нет, не забыла.
— А куда, если не секрет, собралась?
— Погулять… С Полярском проститься…
— Ты что, не намерена назад возвращаться? — Это еще пока без раздражения. Миролюбиво.
— Кто его знает.
— Так. Может быть, меня возьмешь за компанию?
— Нет. Хочу побыть одна.
— А я тут, значит, хоть помирай? — Это с ехидцей.
— Не помрешь.
— Ну а вдруг?
— Тогда и произойдет реакция на «вдруг»…
— Интересно, ты хотя бы слезинку уронишь, а? — Снова с ехидцей.
— Две.
— Сто процентов перевыполнения… — Начало раздражения.
— Прекрати. Надоело!
— Что тебе надоело?
— Пустота. Мы с тобой играем сейчас в пинг-понг. На первенство базара…
— Похоже. Очень даже похоже… Мне ведь она, пустота-то эта, тоже не в радость… — Явное раздражение.
— Тогда скажи, чем я могла бы быть полезной тебе?
— Терпением.
— Я пока и терплю, Иван Андреевич… Все! И не ходи много. Тебе это вредно!.. — Хлопок дверью… звяк цепочки… Гулкие шаги Ксении Павловны по лестнице… И встреча внизу, глаза в глаза, с Варварой Дмитриевной Кряквиной… Ксения Павловна кивнула ей… скорее от неожиданности, чем от желания. В последнее время они вообще старались не замечать друг друга. Зря она, конечно, кивнула. Зря… А впрочем, наплевать! Плевала она на нее и на всех тоже!.. Уже сегодня она будет в Москве… А там!..
Ксения Павловна вздохнула всей грудью и, подставив
Из глубины аллеи навстречу ей двигалась удивительно странная фигура… Священник… Он шел быстро и как бы клубился в черном своем облачении… «Николай?..» — испуганно и в то же время с радостью подумала Ксения Павловна. «Неужели вернулся?..» Она прикусила губу, напряженно приглядываясь… Нет, это был не Николай, а настоящий священник, и когда он приблизился к Ксении Павловне, сосредоточенный, беззвучно шевелящий что-то губами, не видящий ничего перед собой, она, неожиданно для себя, не успев осознать даже, что делает… заступила ему дорогу и протянула руку… Священник остановился, зорко и цепко взглянул на нее пронзительно-умными, голубыми глазами и, наклонившись, так что она увидала лысеющую его макушку, взял ее руку и мягко, бесплотно поцеловал… Все это случилось так неожиданно и мгновенно, что Ксения Павловна окаменела… А священник тут же прошел мимо нее, в развевающейся рясе, и она, посмотрев ему вслед, вдруг тоже прибавила шаг, будто только сейчас сообразив, что же она хотела сегодня сделать…
Сразу же за парком Ксения Павловна села в автобус, почти пустой в этот послепиковый час… И вскоре сошла на конечной остановке возле рудника, чьи строения близко прижались к горам. Огляделась… Не спеша направилась через рудничный двор ко входу в бытовой цех.
Зинка Шапкина, перемыв стаканы, сидела между баллонами с газом и читала какую-то затрепанную толстую книгу. Читала взахлеб, с тем естественным вниманием простого, во все верящего читателя, который, когда его что-то уж очень волнует, и смеется искренне, и всплакнуть может натурально…
Кто-то постукал несильно в ее закрытое задвижкой окошечко-амбразуру. Зинка недовольно сморщилась.
— Ну?.. — Закрыла книгу. — Щас, щас…
Перед ней стояла Ксения Павловна.
— Вы?
— Я. Здравствуйте, Зина. Вот зашла к вам проститься, сегодня мы с мужем улетаем в Москву…
— А-а. Здравствуйте. Заходите. Вон оттуда… Я открою… Садитесь… Хотите воды?
Ксения Павловна, осматриваясь, покачала головой. Села и взяла книгу.
— «Воскресение»?
— Да-а, — как-то вяло ответила Зинка. — Сегодня в автобусе нашла. Видно, кто-то забыл… Стала читать со скуки, а там здорово… Вы читали?