Избранное

Лукиан

Быстроног

Ай, ай, ай, ай, ай, ай! Ой, ой, ой, ой, ой, ой! Откуда боль, подкравшись, ноги мне сверлит? [170] Вы под руки возьмите, а не то свалюсь; Ведь и Сатиры тоже держат Вакха так.

Воспитатель

Старик я, но смотри-ка! Вот держу тебя: Хотя и старец, все же сам веду юнца.

ЭПИГРАММЫ

1 Все это я, Лукиан, написал, зная глупости древних. Глупостью людям порой кажется мудрость сама. Нет у людей ни одной безупречно законченной мысли; Чту восхищает тебя, то — пустяки для других. 2 Будучи юным еще, Ферон, сын Мениппа, постыдно Деньги отца промотал, в тратах не зная границ. Это узнал Евктемон, старинный приятель Мениппа, Юношу он пожалел в бедности горькой его И, прослезившись, сказал: «В свой дом я тебя принимаю; Зятем ты станешь моим, я и приданое дам». Но не успело к Ферону богатство вернуться нежданно, Как обратился опять к тратам привычным Ферон. Так он приданое все расшвырял до последней монеты, Ставши рабом живота, сделавшись блуда рабом. Снова беднягу Ферона несчастий волна захлестнула, Гибельной бедности вал, снова нахлынув, увлек, Плачет опять Евктемон, но он не Ферона жалеет. Горе! Приданого нет, дочери горестен брак. Опыт его научил. И узнал Евктемон, что не станет Деньги чужие беречь, кто и своих не сберег. 3 Смерть ожидает тебя — так истрать, не жалея, богатства; Но не окончена жизнь: побереги-ка

добро. Мудр только тот человек, кто, постигнув и то и другое, В меру добро бережет, в меру и тратит его. 4 Смертны владения смертных, и все они быстро уходят. А не уходят — так мы сами уходим от них. 5 Целая жизнь для счастливых — такое короткое время, А для несчастных людей ночь бесконечна одна. 6 Нет, не любовь обижает наш род, но беспутные люди Все безрассудства свои рады свалить на любовь. 7 Быстрая радость приятна. Но если замедлит с приходом, Станет ненужной, и вот — больше не радость она. 8 Всякий худой человек продырявленной бочке подобен: Сколько в нее ни вливай — бочка все так же пуста. 9 Можешь поступок постыдный укрыть от людей; от богов же Даже и в мыслях своих скрыться тебе не дано. 10 Самое тяжкое зло, что приходится вынести, — это Друг вероломный, когда дружбы союз предает. Мы в нем не видим врага, а, напротив, по-дружески любим, И оттого пострадать больше приходится нам. 11 Если ты тайну узнал, запечатай молчанием губы. Ибо сокровищ важней речи иные беречь. 12 Только в богатстве души настоящее наше богатство; Все остальное таит больше печалей в себе. Только того справедливо назвать подобает богатым, Кто достоянье свое с пользой сумел применить. Если ж за счётами он изнывает и вечно стремится Нагромоздить на добро новые горы добра, — Я уподоблю такого пчеле, наполняющей соты: Ей лишь работа, а мед весь достается другим. 13 Ахеменида землей я была, но землею Мениппа Стала теперь; и к другим после еще перейду. Первый считал, будто мною владел он, второй — что владеет, Но у меня лишь один вечный владелец — Судьба. 14 Коль улыбается счастье, тебе улыбаются люди; Станешь молиться богам — боги услышат тебя. Если ж несчастье случилось, то все от тебя отвернутся. Стоит нагрянуть беде — станет враждебен любой. 15 НА СУДЬБУ Многое может свершить негаданно воля богини. Гордых смиряет она, помощь смиренным дает. Пусть золотые текут по полям твоим реки, однако Должен ты будешь пред ней гордой склониться главой. Ибо не мальву ломает Борей, не болотные травы — Валит он наземь и дуб, и горделивый платан. 16 Лучше гораздо решенье, созревшее медленно. Если ж Было поспешным оно — скоро раскаешься в нем. 17 Шесть часов для труда предназначены; те, что за ними, Самым значением букв смертному молвят: «Живи». 513 18 Если ты скор на еду, но вял и медлителен в беге, — Ешь ты ногами тогда, рот же для бега оставь. 19 Моешь индуса зачем? Воздержись от работы напрасной: Сумрак ночной озарить ты ведь не можешь лучом. 20 Апис, кулачный боец, никого и не ранил. За это Был от соперников он статуей этой почтен. 21 Всюду, где были в Элладе кулачных бойцов состязанья, Я, Андролей, приходил биться на каждом из них. В Писе я стал одноухим, без глаза остался в Платеях, Полуживого меня в Дельфах едва унесли. Начал отец мой просить и сограждане, чтобы с арены Или калекой меня, или хоть мертвым забрать. 22 Животворящая, будь благосклонной, Грамматика! Голод Лечит лекарство твое: «Гнев, богиня, воспой…» 514 Надо прекраснейший храм за такую воздвигнуть заслугу, Жертвенник в нем водрузить, жертвами полный всегда. Ведь, всеобъемлющей, все преисполнено в мире тобою: Полнится море тобой, гавани все и пути. 515 23 Демона много болтавший, зловонный изгнал заклинатель: Но не заклятьями, нет — только зловоньем своим. 24 Даже Химера, свидетель Гомер, так ужасно не пахнет, Также и стадо быков, дышащих страшным огнем, 516 Лемнос, исполненный скверны, 517 и гнусные Гарпий объедки, У Филоктета нога гнойная так не смердит… Все полагают, что ты превзошла, Телесилла, зловоньем Лемнос, гниения смрад, Гарпий, Химеру, быков. 25 На состязанья в Немею явился поэт, но увидев Лучших поэтов, сказал: «Горло болит, онемел!» Если ж на играх Пифийских он встретится с ними и скажет, Что опифел он, никто верить не станет ему. 518 26 Все собираюсь спросить, расскажи мне, Гермес, как спускался В мрачное царство теней этот болтун Лоллиан? Если молчал он, дивлюсь: и тебя поучал он, пожалуй. Встретить такого, увы, даже и мертвым — беда. 27 Пира известны условья. Сегодня же на необычных, Новых условиях, Авл, вас приглашаю на пир: Песен не будет поэт распевать, разваляся на ложе; Ты же не будешь хлопот с их разъясненьем иметь. 28 Я, Каллимах пятилетний, беспечно играл и резвился, Но бессердечный Аид взял и похитил меня. Все ж не рыдай обо мне: хоть и мало я прожил на свете, Мало изведать пришлось жизненных горестей мне. 29 НА СТАТУЮ ЭХО Эхо гранитную, Пана подругу, ты видишь, приятель. Звуки и голос она любит назад возвращать. Всех голосов отраженье она, пастушья забава, Слово скажи и, его мигом услышав, уйди. 30 НА СТАТУЮ АФРОДИТЫ КНИДСКОЙ Пафию видел ли кто обнаженной? Лишь тот и увидел, Кто обнаженную здесь Пафию эту воздвиг. 31 Статую эту, твой образ, тебе посвятил я, Киприда. Мог ли прекраснее я что-либо в дар принести? 32 НА СТАТУЮ ПРИАПА Зря ты Приапа, меня, по обычаям нашим поставил Здесь, Евтихид, сторожить сгнивший, ненужный сушняк. Пусть я и рвом окружен, вор придет и, не видя поживы, Только и сможет меня, сторожа, он утащить. 33 Нежной своей красотой Лаида легко подчинила Грецию ту, что смогла гордых мидян победить. Старость теперь победила Лаиду, и ныне Киприде Зеркало дарит она, милое лишь молодым. Старости истинный облик она страшится увидеть, А отраженье седин ей ненавистно теперь. 34 Главку, Нерею, Ино, Меликерту, а также Крониду Бездны морской и еще Самофракийским богам, Смерти избегнув в волнах, я, Луциллий, теперь посвящаю Волосы: кроме волос, нет у меня ничего. 35 Трезвым в компании пьяных старался остаться Акиндин. И оттого среди них пьяным казался один. 36 Лампу глупец погасил, терзаемый блох легионом, И объявил им: «Теперь вам не увидеть меня». 37 Если увидел ты грудь, свои плечи и плешь и дивишься, Кто это, — спрашивать брось: это плешивый дурак. 38 Волосы крась, если хочешь, но старости ты не закрасишь. Снова разгладить тебе этих морщин не дано. Так перестань, я прошу, лицо притираньями мазать: Вместо лица у тебя стала личина теперь. Минуло все. Не безумствуй! Не смогут и все притиранья Старой Гекубе вернуть юной Елены красу. 39 С зобом своим Диофант никогда не нуждается в лодке, Даже тогда, когда он должен залив переплыть. Но, положив на свой зоб всю поклажу, поверх на нее он Ставит осла и плывет, все паруса распустив. Да, незаслуженно в море сопутствует слава Тритонам, Если совсем как Тритон плавать умеет зобач. 40 Никона нос крючковат и чует вино превосходно; Только не может узнать сразу, какое оно. Это постичь даже летом он за три часа не сумеет; 519 Ибо на двести локтей нос выдается вперед. Нос величайший! И если наш Никон ручей переходит, Носом, как будто крючком, ловит он маленьких рыб. 41 Ты, живописец, берешь только облик вещей,

но не в силах Так написать, чтоб могли краски твои зазвучать. 42 Бит стал софистом, — дивлюсь: он и мыслить не в силах, и даже Так говорить, чтобы все поняли речи его. 43 Белую легче ворону найдешь, черепашек крылатых, Чем в Каппадокии всей путного ритора ты. 44 Артемидор обладает богатством несметным, но тратить Он не решается, жизнь жалкого мула влача. Так вот и мул; на спине таскает он золота много, — Пищею служит ему только лишь сено одно. 45 Если ты думаешь, что с бородой вырастает ученость, То бородатый козел есть настоящий Платон. 46 Мудрость какая на деле у киника (с палкою был он И бородой), показал нам превосходно обед. Киник, усевшись за стол, от редьки, бобов воздержался, Ибо, как он пояснил, доблесть — не раб живота. Но лишь увидел на блюде свиную он белую матку, Мигом был ею смущен хмурый кинический ум. Так, вопреки ожиданью, он просит ее, и съедает, И говорит, что она доблести не повредит. 47 НА ПОДАГРУ Нищий, богиня, противен тебе, ты смиряешь богатых; Знаешь, всегда и везде как беспечально прожить. Нет тебе радости большей, как в ноги забраться чужие; Впрочем, оружье и сок мирры приятны тебе, Радует свежий венок и влага Авзонского Вакха, — Этого ты никогда у бедняка не найдешь. Вот почему избегаешь ты бедности скудной порога И веселишься, войдя в ноги и дом богача. 48 Часто, мой друг, ты вино присылал мне, и часто, бывало, Благодарил я тебя, нектара сладость вкусив. Если ты любишь меня и теперь, то не шли: не нуждаюсь В этом вине я — латук кончился весь у меня. 520 49 Пусть ни один из богов не дает мне той пищи, какую Ты с наслаждением ешь, Эрасистрат, за столом! Боль от нее в животе; уж лучше совсем не обедать. Дети врага моего пусть эту гадость едят! Голод согласен терпеть я, как прежде, но пусть не придется, Уподобляясь скоту, быть на пиру у тебя. 50 Волосы — ум у тебя, когда ты молчишь; заболтаешь — Как у мальчишки, в тебе нет ни на волос ума. 51 Сына любимого врач прислал ко мне обучаться; Должен грамматику был мальчик пройти у меня. «Гнев воспой…» мы прошли и «…тысячи бедствий соделал», Но лишь за ними успел третий последовать стих: 521 «Многие души могучие славных героев низринул В мрачный Аид…» — и ко мне сын перестал приходить. Как-то я встретил отца, и сказал он: «Спасибо, приятель, Только науке твоей сына я сам обучу: Собственноручно в Аид низвергаю я многие души, И без грамматики я их отправляю туда». 52 [Сделать ты мне обещал статуэтку любимого сына], Но чужеземного мне ныне мальчонку принес, Морду собаки надев на него; 522 мне больно подумать, Как это Зопирион мой от Гекубы рожден? 523 Эрасистрат я, торгующий мясом, Анубиса-сына У исикеев купил, только шесть драхм заплатив.

513

17. Живи! — В оригинале в слове «zethi» — «живи» — заключен скрытый смысл: греческие буквы имеют и цифровое значение и равняются соответственно ζ — 7, η — 8, θ — 9, ι — 10. Таким образом, становится понятным смысл слов «те, что за ними…» — то есть часы после шестичасового труда.

514

22. «Гнев, богиня, воспой…» — Начало «Илиады» Гомера, служившее предметом изучения на первых уроках грамматики.

515

Стихи 5-6 эпиграммы пародируют начало астрономической поэмы Арата из Сол (Киликия) «Небесные явления». (См. «Икароменипп», 24.)

516

24. …стадо быков, дышащих страшным огнем… — Намек на быков бога солнца Гелиоса.

517

…Лемнос, исполненный скверны… — Намек на так называемый «Лемносский грех» (см. в словаре «Лемниады»).

518

25. В оригинале игра слов, построенная на созвучии слов Isthmia — Истмийские игры, и paristhmia — воспаление миндалин. По аналогии поэт создает слово parapythia (от Pythia — Пифийские игры) — как бы болезнь, препятствующая участию именно в Пифийских играх.

519

40. Это постичь даже летом он за три часа не сумеет… — У греков и римлян день от восхода солнца делился на одинаковое количество часов. Поэтому летние часы были продолжительнее зимних.

520

48.…не нуждаюсь // В этом вине я… — Речь идет о прокисшем вине, употреблявшемся вместо уксуса как приправа к салату.

521

51. …Но лишь за ними успел третий последовать стих… — Имеются в виду три начальные стиха «Илиады».

522

52. …Морду собаки надев на него… — Намек на египетского бога Анубиса (см. словарь).

523

Как это Зопирион мой от Гекубы рожден? — По мифу, Гекуба была превращена в собаку.

И. Нахов, Ю. Шульц

КОММЕНТАРИИ

Основные рукописи греческого корпуса сочинений Лукиана относятся к византийскому периоду (X-XI вв.). Первое издание Лукиана появилось во Флоренции (1496 г.) под редакцией известного греческого филолога И. Ласкариса. Наиболее важные научные издания сочинений Лукиана: С. Jakobitz (1836-1841), J. Sommerbrodt (1886-1899), W. Dindorf (1838), F.-N. Nillen (1906, 1923), A.-M. Harmon and M.-D. Macleod (1979).

Первый полный русский перевод сочинений Лукиана в 2-х томах под редакцией Б. Л. Богаевского опубликован в 1933 году издательством «Academia». В 1962 году вышел однотомник: Лукиан из Самосаты. Избранное. М., ГИХЛ. Переводы в данной книге печатаются по двум указанным изданиям.

Все вводные тексты к отдельным сочинениям Лукиана в данных комментариях, а также примечания к диалогам «Зевс трагический», «Дважды обвиненный», «Нигрин, или О характере философа», «Гермотим, или О выборе философии» и к сатире «Учитель красноречия» написаны И. Наховым и публикуются впервые. Остальная часть комментариев (авторы — И. Нахов и Ю. Шульц) печатается с небольшими изменениями по изданию 1962 года.

Имена, названия и термины, не объясненные в комментариях, следует смотреть в Словаре (см. с. 383 и след.).

СЛОВАРЬ МИФОЛОГИЧЕСКИХ, ИСТОРИЧЕСКИХ ИМЕН, ТЕРМИНОВ И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАИМЕНОВАНИЙ

А

Абдера — фракийский город в устье реки Неста, основанный в VII в. до н. э. Его жители, абдериты, были известны в древности своим простодушием и чудачествами.

Абонотих (Абонутих, или Ионополис) — город в Пафлагонии (Малая Азия) на берегу Черного моря.

Авгий — сын Гелиоса, царь Элиды. Геракл очистил его огромный скотный двор (авгиевы конюшни).

Авзония — древнее название Италии.

Агамемнон — легендарный царь Микен, командовавший греческим ополчением в Троянской войне (XIII-XII вв. до н. э.). После возвращения на родину был убит своей женой Клитемнестрой и ее любовником Эгисфом.

Агатобул — кинический философ, живший в Александрии во II в. н. э.

Агафон — афинский трагик времен Сократа и Платона (кон. V в. до н. э.), который сделал его участником своего «Пира» (416 г.).

Адмет — владыка г. Фер в Фессалии, один из аргонавтов, участник калидонской охоты. У него служил пастухом Аполлон, наказанный за убийство Киклопов. Жена Адмета Алкестида согласилась отдать свою жизнь, когда Аполлон пообещал Адмету бессмертие, если кто-нибудь согласится умереть за него. Геракл отнял Алкестиду у демона смерти.

Адонис — прекрасный ассирийский юноша, возлюбленный Афродиты (по другим мифам — Кибелы) и Персефоны. По решению Зевса, с каждой из них он должен был проводить часть года. Когда Адонис был растерзан на охоте вепрем, Афродита превратила его в мирт.

Адраст — первоначально царь Аргоса, затем Сикиона, где его чтили как героя. Он был инициатором двух походов семерых вождей против Фив.

Адрастея — фригийская богиня-девственница, иногда отождествлялась с Немезидой.

Аид (Аидоней, Гадес, Плутон) — сын Крона и Реи, брат Зевса, бог подземного царства. Иногда — само царство мертвых.

Академия — живописный парк к северо-западу от Афин, где находились площадки для гимнастических занятий, аллеи, статуи, жертвенники. Здесь помещалась школа Платона, получившая название академической.

Акарнания — гористая западная область Средней Греции с многочисленными удобными гаванями. В римское время была присоединена к Эпиру.

Акрисий — аргосский царь, отец Данаи, сын которой, Персей, нечаянно убил деда.

Акрокоринф — городская крепость в Коринфе.

Акрополь — городская крепость; чаще всего этим словом обозначается акрополь в Афинах, где находились замечательные памятники античной архитектуры (Парфенон, Эрехтейон, Пропилеи и др.).

Актеон — знаменитый фиванский охотник, превращенный за хвастовство Артемидой в оленя и растерзанный псами. По другой версии, Актеон был наказан за то, что видел Артемиду нагой.

Аланы — народ, родственный сарматам, обитавший главным образом на Сев. Кавказе. Во II в. образовали большое государство.

Алекто — одна из трех эриний, богинь возмездия и проклятия, каравших за нарушение неписаных законов.

Алкамен из Афин — знаменитый скульптор, младший современник и ученик Фидия (V в. до н. э.).