Избранное
Шрифт:
«А если я откажусь?»
«Я убью его».
Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец она слегка поклонилась ему и ушла в свою комнату. Дон Педро вздохнул. Он задавался вопросом, любит ли она до сих пор Пепе Альвареса и не по этой ли причине никогда не любила мужа. Но дон Педро не позволил недостойной ревности завладеть им. Он заглянул к себе в душу и убедился, что в ней нет ненависти к молодому артиллерийскому офицеру. Напротив, тот был ему симпатичен. Речь шла не о любви или ненависти, а о чести. Ему вдруг припомнилось, что, когда несколько дней назад он зашел к себе в клуб, то заметил,
Ярмарка подходила к концу, и после ее завершения семейство Агуриа собиралось переехать в Кордову, где у дона Педро было поместье, куда он должен был время от времени наведываться. Он предвкушал покой загородной жизни после всей суматохи Севильи. На следующий день после разговора Соледад, сказавшись нездоровой, осталась дома. То же случилось и днем позже. Дон Педро навещал ее в ее спальне утром и вечером, и они беседовали как ни в чем не бывало. Но на третий день его кузина Кончита де Сантагвадор давала бал. То был последний бал сезона, и все избранное общество должно было на нем появиться. Соледад, сказав, что все еще чувствует себя неважно, заявила, что останется дома.
«Ты отказываешься идти из-за нашего разговора третьего дня?» — спросил дон Педро.
«Я обдумала то, что ты сказал. Я считаю твое требование неразумным, но выполню его. Единственный способ для меня прекратить дружбу с Пепе — не появляться в тех местах, где я могу его встретить. — Ее прелестное личико болезненно исказилось. — Быть может, это и к лучшему».
«Ты все еще любишь его?»
«Да».
Сердце дона Педро мучительно сжалось.
«Тогда зачем ты вышла за меня замуж?»
«Пепе был далеко, на Кубе. Никто не знал, когда он вернется и вернется ли вообще. Отец сказал, что я должна выйти за тебя».
«Чтобы спасти его от разорения?»
«От худшего, чем разорение».
«Мне тебя очень жаль».
«Ты был ко мне очень добр. И я делала все, что в моих силах, чтобы выразить свою благодарность».
«А Пепе тоже все еще любит тебя?»
Она грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
«Мужчины совсем другое дело. Он молод. Он слишком легкомыслен, чтобы любить кого-то так долго. Нет, для него я не более чем подруга, с которой он когда-то играл ребенком, а потом флиртовал подростком. Теперь он может подшучивать над своей юношеской влюбленностью».
Он сжал ей руку, поцеловал ее и вышел из комнаты. Он отправился на бал один. Его друзья с огорчением узнали о нездоровье Соледад и, выразив положенное соболезнование, предались светским развлечениям. Дон Педро прошел к карточным столам. За одним было свободное место, и он присел поиграть в chemin de fer [34] . Ему на редкость везло, и он выиграл кучу денег. Один из игроков со смехом спросил, где Соледад проводит этот вечер. Дон Педро заметил, что другой игрок испуганно взглянул на спросившего, но рассмеялся и заверил, что Соледад благополучно почивает в своей постели. И тут произошла одна очень неприятная вещь.
34
«Железная дорога» (франц.) — азартная карточная игра.
«Разве он не здесь?» — спросил офицер.
«Нет», — ответил тот.
Наступило неловкое молчание. Дону Педро пришлось проявить неимоверное самообладание, чтобы скрыть вдруг охватившее его чувство. Его молнией пронзила мысль, что игроки думают, будто Пепе сейчас с Соледад, с его женой. О, стыд! О, позор! Дон Педро заставил себя продолжать игру еще с час и по-прежнему выигрывал. Он не мог позволить себе ни одного неверного жеста. Наконец, игра закончилась, он вернулся в бальную залу и подошел к своей кузине.
«Я с тобой и словом не перекинулся, — произнес он. — Пойдем в другую комнату и немного посидим».
«Пойдем, если хочешь».
В другой комнате — это был будуар Кончиты — никого не было.
«А где сегодня вечером Пепе Альварес?» — спросил он как бы между прочим.
«Понятия не имею».
«Ты его приглашала?»
«Конечно».
Оба улыбались, но дон Педро заметил, как пристально смотрит она на него. Он отбросил маску безразличия и понизил голос, хотя слышать их было некому:
«Кончита, умоляю, скажи правду. Верно, что поговаривают, будто он любовник Соледад?»
«Педрито, что за чудовищный вопрос!»
Но он заметил ужас в ее глазах и инстинктивное движение руки, словно она хотела прикрыть лицо.
«Ты уже на него ответила».
Дон Педро поднялся и вышел из комнаты. Он поехал домой и, войдя во двор, заметил свет в комнате жены. Дон Педро поднялся и постучал. Никто не ответил, но он все равно вошел. К его удивлению — ведь было очень поздно — Соледад сидела за рукоделием, занятием, за которым она проводила большую часть жизни.
«Почему ты вышиваешь в такой поздний час?»
«Не могла заснуть. И читать не могла. Подумала, что, может, рукоделие меня отвлечет».
Дон Педро не садился.
«Соледад, я должен сказать тебе вещь, которая тебя огорчит. Будь мужественна. Педро Альварес не был сегодня у Кончиты».
«А какое мне до этого дело?»
«К сожалению, тебя там тоже не было. И все думают, что сегодняшний вечер вы провели вместе».
«Но это нелепо».
«Знаю, однако это не меняет дела. Ты могла сама открыть ему ворота, а потом выпустить его. Или сама выскользнуть из дома так, что никто не заметил, как ты ушла и вернулась».
«И ты этому веришь?»
«Нет, я согласен, что все это нелепо. Где был Пепе Альварес?»
«Откуда мне знать? И почему я должна это знать?»
«Странно, что он не пришел на самый великолепный бал, последний бал сезона».
Она помолчала с минуту.
«На другой вечер после нашего с тобой разговора я написала ему, что при сложившихся обстоятельствах, я полагаю, будет лучше, если в дальнейшем мы постараемся, насколько возможно, избегать встреч. Быть может, он не пошел на бал по той же причине, что и я».