Избранное
Шрифт:
Мелкая, как по воде, дрожь пробегает по брезентовому занавесу.
Лена. Войдите.
Травина. Это ветер, девушка.
Лена. Нет... (Нетерпеливо, в сторону лестницы.) Войдите же, кто там?
Она легко взбегает по ступенькам и с силой отдёргивает тяжёлую намокшую ткань... Никого, и тишина. Могучая лапа старой
Несут... (Сама отвечая на свою тревогу.) Неужели Илья? Выйти не успел, напоролся...
Крылом подстреленной птицы стелется понизу пламя светца. И опять где-то глухо фальшивит гармоника. Потом, весь в копоти, точно вырвался из ада, с прожжённым у локтя рукавом комбинезона, без шлема, появляется сержант Темников. Держась за косяк, он мутным, неузнающим взором глядит на Лену.
Говорите же!
Сержант. А, гражданочка!.. (Сплюнув чёрную слюну и тыльной частью ладони устало проведя по обгорелым усам.) Вот, опять к тебе... за живой водою припожаловали. Принимай гостей...
Слизывая копоть с губ, он оседает на чурбак. Не сводя глаз с проёма двери, Лена растерянно ждёт. Её ладони сжимаются в кулаки, когда в просвете входа показывается множество ног. Сержант знаком подзывает Травину.
Повесь что-нибудь... загородиться. Нельзя ей глядеть на него теперь.
Травина успевает сдёрнуть полотнище с лозунгом со стены и накинуть на протянутую поперёк землянки верёвку. Тотчас показываются со своею ношей мужики; шествие замыкает Похлёбкин. Они спускаются медленно, чтоб не колыхнуть тяжело провисшее на большой мешковине тело человека, и проносят за самодельную занавеску, на скамью. Сержант уходит к ним.
Не кладите, ему только сидеть можно. Привалите к стеночке... так, ладно.
Травина(Лене). Кто это?.. кого это принесли?
Похлёбкин. Танкист один знаменитый. Им вся округа гремит. (Качнув головой.) Эка власть над собой: стону не подаст!
Сержант вслед за мужиками выходит из-за занавески.
Сержант(не поднимая голоса, вполоборота ко всем). Кто здесь главный? (Похлёбкину.) Судя по усам — ты?
Похлёбкин кивает на Травину.
Так
Похлёбкин. Нести его больше нельзя. Не выдержит.
Травина. Постой, я сейчас... дай сообразить.
Она заметила Доньку среди мужиков, который, размазывая слёзы по лицу, смотрит с лестницы за занавеску.
Иди сюда, Доня. Вот, ты всё подвига искал... Бегом отправишься в Кутасово, к доктору Ивану Петровичу. Тропками проведёшь сюда. Скажешь... я сама прошу!
Сержант(задержав внимание на мальчике). Что ревёшь, бесстыдник?.. ай знавал Темникова?
Донька(всхлипывая). Как, бывало, едет мимо, все уговаривал: полно тебе курей гонять, Данил Захарыч. Поедём, Данил Захарыч, врага громить...
Сержант. Так слушай же меня, Данил Захарыч. Теперь детей нет, все взрослые. Помни: славу русскую в руках несёшь. Ранят — ползи. Землю кусай и ползи. Пошёл!
И легонько толканул в плечико. Набрав воздуху в грудь, мальчишечка метнулся и исчез.
Первый мужик(вслед). От луны кройся... подшибут.
Второй мужик. В ево и стрелять-то, изволите ли видеть, некуда: одни глаза да ноги!
Травина(Мамаеву). Дракина сюда и лампу мою большую. И посторонние уйдите все. Пока — спать ребята будут там.
Мужики удаляются вслед за Мамаевым. Лена идёт на средину.
Лена(надтреснуто). Он ранен... да?
Сержант(неохотно и глядя в сторону). Горели мы с ним, гражданочка. Они нас болванкой на развороте жахнули... Эх, хороша была машина, три четверточки!
Лена нетерпеливо ждёт продолжения.
И ведь до чего ж дерзкий характер у человека. Я уж люк открыл, чтоб ходом пламя сбить. Огонь рычит, в ноги ему хлещет, а он... (Утратив спокойствие.) Слабый я человек, в голос ему кричу: бастуй, Митя, смерть!.. Упёрся. Всё — «гони, — скрипит, — гони!», пока проводка не сгорела. (Сквозь боль свою.) Что ж, сыт ты теперь, Дмитрий Васильич?
Лена. Ещё.