Избранное
Шрифт:
– А что есть? – любопытно спросила она.
– Ничего, кроме совести. А она, знаешь ли, не у каждого ночевала.
Снова воцарилось молчание. Наконец Кьярра нарушила его:
– Это плохие истории. Те, которые про войну, были лучше.
– Всегда проще рассказывать о том, в чем ты не участвовал. Максимум – был свидетелем.
– Рок, а тот чародей, который тебя выдал… – Она запнулась. – Он был твоим другом?
– Я так думал, – честно ответил я. – Глупый был, совсем молодой. Не учел, что он старше меня вдвое, хотя выглядит ровесником, и намного опытнее. Вот и попался… Больше
– Как это?
– С тех пор у меня не было друзей.
– А Веговер?
– Он не друг, он партнер. И он меня не подводил… не считая твоей истории, но вряд ли в этом есть его вина. Кто ж знал…
Я потянулся, закинув руки за голову, и в этот самый момент дверь в купе распахнулась.
На пороге стояла стройная женщина примерно моих лет.
– О, покорнейше прошу извинить, – произнесла она, поднеся руку ко рту. – Я спутала купе.
– Неправда, – сказала Кьярра и развернулась, не поднимаясь с пола.
Судя по позе, она готова была прыгнуть на незваную гостью, и я опустил руку на ее плечо. Вряд ли бы я сумел ее удержать, но хотя бы дал понять, что бросаться с ходу не следует.
– Простите, не понимаю вас. – Женщина сделала шаг назад, но не спешила закрыть дверь.
– Ты стояла там и слушала! – фыркнула Кьярра. – Это не ошибка. Ты нарочно.
– Почему ты не предупредила? – спросил я.
– Не успела. Но я могу оторвать ей голову, если хочешь.
– Я… пожалуй, пойду. – Незнакомка попятилась, но я успел вскочить, подхватил ее под руку и втащил в купе. – Что вы себе позволяете?!
– Это вы позволяете себе подслушивать, – ответил я, запирая дверь. – И я, представьте себе, желаю знать, кого и почему заинтересовала моя скромная персона.
От нее тянуло колдовством, совсем слабо, на расстоянии нескольких шагов я бы уже ничего не различил, в отличие от Кьярры с ее запредельным чутьем. Так могут фонить амулеты и обереги: дамы нацепляют множество таких побрякушек в дорогу – от воров, насильников, укачивания, отравления и прочих житейских невзгод.
– Выпустите меня немедленно, или я закричу! – почему-то шепотом произнесла она, попятившись к окну. Видимо, выражение лица у меня было достаточно пугающим.
– Для начала представьтесь, – попросил я. – Чтобы не нарушать этикет, сделаю это первым: Лаон Рокседи. С кем имею честь?
– Альтабет Суорр, – растерянно ответила она.
– Рад знакомству.
– Взаимно… Господин Рокседи, я не желала ничего дурного и вовсе не собиралась шпионить за вами! – произнесла она, нервным жестом поправив выбившуюся из прически каштановую прядь. – Согласитесь, в таком случае невероятной глупостью с моей стороны было заглядывать к вам и обнаруживать, что я подслушала ваш разговор!
– Зачем же вы это сделали? – осведомился я и жестом предложил ей присесть.
Поколебавшись, женщина опустилась на край моей полки. Кьярра отошла к двери и оттуда сверлила незваную гостью немигающим взглядом. В купе было не слишком много места для маневра, поэтому мне оставалось только сесть напротив Альтабет, а она поспешила чуть развернуться, чтобы не соприкоснуться со мной коленями.
Имя у нее, к слову, не простое. По легенде, так звали первую
А еще этим именем заменяют данное при рождении те девушки, которые сознательно избирают путь служения. Но тоже редко: в истории отметилось немало матерей-заступниц, сделавших не меньше хорошего, чем Альтабет, но счастливо доживших до старости. К примеру, моя знакомая (из беглых невест) назвалась Керраной – в честь той предшественницы, что предпочла рукоять меча смирению и молитвам и до преклонных лет, предводительствуя своим отрядом, успешно охотилась за лихими людьми и не раз выходила победительницей из сражений. А умерла, что характерно, в своей постели – уснула после веселого пира в честь очередной победы и не проснулась. Всем бы так.
Однако наша Альтабет явно была из мирных служительниц Создателя: волосы не острижены, а уложены в элегантную прическу, руки ухожены, одета со скромным шиком, пахнет легкими духами, лицо едва заметно подкрашено… Словом, она не чуралась мирских радостей.
А может быть, я ошибся, и это имя дали ей прогрессивные для своего времени и не суеверные родители.
Женщина молчала, перебирая в пальцах кончик вышитого пояска. Я ждал ответа на заданный вопрос и думал о том, как усмирять Кьярру, если ее терпение лопнет: она уже ощущалась если не готовым к извержению вулканом, так кипящим чайником, того и гляди, крышку сорвет! А в замкнутом пространстве это чревато. Меня она, может, и не покалечит, а вот Альтабет попадет под раздачу… И что прикажете делать с изувеченным трупом? В окошко выкидывать на полном ходу?
– Я дала волю любопытству и вынуждена извиниться за это, – сказала наконец Альтабет и посмотрела мне в глаза.
Я порадовался своей предусмотрительности: как нацепил темные очки перед выходом из дома, так и не снимал их. Неудобно, зато меньше шансов забыть их на столике.
– Неужели мы беседовали так громко и о столь интересных вещах, что вы не удержались и приложили ухо к замочной скважине?
– О нет… По правде говоря, я вовсе не слушала ваш разговор, господин Рокседи, – покачала она головой.
Взгляд ее не отрывался от моего лица, и мне это не нравилось. И глаза ее не нравились – темно-карие, по таким сложно прочесть что-либо, в особенности, если собеседник хорошо умеет владеть лицом. Альтабет умела.
Я молчал, ожидая продолжения, и дождался.
– Я, видите ли, состою в услужении при матери-заступнице, – проговорила она, и я поставил себе высший балл. Не ошибся все-таки! – И в Талладе была по делам обители. Можете считать меня специалистом по улаживанию разного рода щекотливых дел… в основном финансовых. Так уж вышло, что мой покойный супруг хорошо разбирался в подобном и обучил меня всему необходимому, а после его смерти я вынуждена была вникнуть во все мелочи…