Избранное
Шрифт:
— Примите мои извинения, — после паузы произнес Снейп.
— Не за что извиняться. Мой биологический папаша, как магглы выражаются, был редкостной паскудой, — преспокойно произнес аврор, — не такого размаха, как Грейбек, конечно, но я рад, что его… зачистили.
Марина Николаевна припомнила: у оборотней крайне редко рождаются дети, а если все же такое случается, они не наследуют болезнь родителей.
— Отличное обоняние — вот и всё, что мне досталось по наследству, — будто прочитал ее мысли Коннер.
— Не такое уж дурное приобретение, — заметил Снейп.
— Еще бы. Я этих тварей за милю чую, — ухмыльнулся
Грохх, дожевав последний окорок, в самом деле озирался в поисках чего-то, потом увидел невдалеке озеро и сделал попытку двинуться к нему, но авроры были начеку. Раз за разом великан пытался встать и пойти к воде, но ему не позволяли: пока он ел, его успели опутать прочной сетью заклятий, куда более надежной, чем временный «ошейник».
— Хагрид, у вас на задворках, помнится, стояла большая бочка с дождевой водой, — обратился к лесничему Снейп. — Принесите.
— Прям с водой? — уточнил тот.
— Разумеется. Справитесь?
— Конечно, чего ж не справиться… — тот ушел прочь, а Снейп откупорил большую флягу.
Коннер принюхался, не подходя, однако, близко.
— Хотите сказать, у вас всегда под рукой запас этой отравы? — с интересом спросил он. — Достаточный для того, чтобы усыпить великана?
— Достаточный для того, чтобы усыпить весь замок, — поправил Снейп без тени улыбки. — Случаи, знаете ли, бывают разные…
— Не собирались же вы подливать зелье каждому? — удивилась Марина Николаевна.
— Разумеется, нет. Его и распылить можно, только для этого крошки, — он указал на хнычущего и ерзающего Грохха, — такое не годится. Вдобавок, он не в замкнутом помещении, а на свежем воздухе, так что зевнет разок, не более того. Придется ему принимать зелье внутрь. А! Вот и тара!
Хагрид с пыхтением бухнул бочку рядом с ними, немного расплескав.
— Прекрасно, — сказал Снейп и опрокинул в бочку свою флягу. — Теперь можно напоить пациента. Хагрид, отнесите ему бочку. Мистер Коннер, полагаю, нужно его подстраховать, потому что если Хагрид споткнется и разольет воду…
— Хотите сказать, что запаса у вас нет? — уточнил аврор.
— Увы. Я не рассчитывал усыплять сразу два замка, — ответил он.
— Логично, — ухмыльнулся Корнер. — Я сам сопровожу… Мистер Хагрид, вы готовы? Тогда вперед!
Марина Николаевна с волнением следила за тем, как Хагрид, красный от натуги, мелкими шажками приближается к Грохху. Видимо, авроры сняли часть щитов, потому что великан свободно протянул руку к старшему братцу, и тот едва не выронил бочку. По счастью, Коннер был настороже, и та взмыла в воздух, позволив Грохху себя поймать. В его лапище здоровенная бочка выглядела не больше обычной кружки, и великан опрокинул ее себе в глотку, как заправский выпивоха — пенный эль. Видимо, этого ему показалось мало: он перевернул бочку, потряс, заглянул в нее одним глазом и явно собрался расплакаться от обиды, но вместо этого зевнул. Потом еще раз, и еще… И вскоре растянулся на траве, почмокивая толстыми, как матрацы, губами и подергивая громадными ступнями.
— На два замка не рассчитывали, значит? — усмехнулся Коннер, вернувшись к наблюдателям. — Ну-ну… Спасибо, профессор. Теперь его можно переправить без шума. Мистер Хагрид? Вам нужно взять какие-нибудь вещи, документы?
—
— В таком случае, идите к Грохху. Отправим вас сейчас же.
Хагрид кивнул несколько раз, потом задрал голову, явно выискивая кого-то знакомого на башнях, на галереях и в распахнутых, несмотря на ночной холод, окнах — подоконники были облеплены учениками от мала до велика. Разглядеть друзей он, похоже, не разглядел, поэтому помахал ручищей всем сразу, развернулся и пошел к Грохху. Пёс жалобно заскулил и кинулся было следом за хозяином, но кто-то из авроров успел поймать его за ошейник.
Еще несколько минут — вспышка… И о том, что только что здесь был великан, напоминали лишь поломанные деревья и вытоптанная земля. И раздавленная бочка — Грохх во сне сжал ее в горсти, и обручи не выдержали.
— Надеюсь, сюрпризов больше не будет? — пробормотала Марина Николаевна.
— Сомневаюсь, — серьезно ответила Ингибьёрг, глядя в сторону Запретного леса.
По широкой просеке, которую оставил сопротивлявшийся Грохх, приближалась кавалькада всадников с факелами в руках. Вернее, так могло показаться издали, но вскоре стало ясно: это не всадники, это кентавры.
И они очень, очень рассержены…
Часть 51
— Надо же, какая бурная ночь, — не без иронии произнес Снейп, приглядевшись. — Глядите-ка, они вооружены до зубов и настроены весьма решительно!
— Смешная шутка, — оценил Коннер, — впрочем, в этой школе и так не соскучишься… Что там за шум у ворот?
— Здешний сторож просится под защиту, — отозвался один из его подчиненных, — говорит, его иначе забьют насмерть.
— Это Флоренц, — пояснила Марина Николаевна, заметив белокурую гриву, — он в самом деле служит ночным сторожем… и, видимо, теперь будет замещать Хагрида. Прикажите пропустить его, мистер Коннер, он безобидный. И он изгнанник, сородичи действительно могут его убить.
— Сюда его позовите! — крикнул тот, и через минуту пегий кентавр подошел поближе.
Внешность его за последние месяцы претерпела некоторые изменения: так, волосы Флоренц укоротил и начал собирать в хвост на макушке (после того, как один из немногих уцелевших соплохвостов чуть не спалил ему всю шевелюру), а на человеческий торс все-таки надел рубаху и жилет на меху, почти такой же, как у Хагрида. Очевидно, в табуне кентавры грелись друг о друга и у костров, а вот в одиночку Флоренцу было зябко. В хижину Хагрида он помещался с трудом (особенно в присутствии хозяина), от собственного жилища гордо отказывался, довольствуясь навесом, едва спасавшим от дождя и снега, но, судя по всему, вскоре должен был сдаться.
— Значит, ваше имя Флоренц? — произнес Коннер, и кентавр кивнул. — Прекрасно. Тогда скажите, Флоренц, как по-вашему, что может быть нужно вашим соплеменникам?
— Полагаю, они крайне рассержены, — произнес тот. Голос его тоже был не так глубок и красив, как прежде: Флоренц заметно осип, но, видимо, предпочитал лечиться от простуды собственными силами, не обращаясь к мадам Помфри.
— Это и так видно. А на что именно? Мои люди их не задевали.
Флоренц помолчал, потом сказал: