Избранное
Шрифт:
Мы гуляем с полчаса. Это так хорошо. Между сосен воздух суховат, улавливается настой хвои. А чуть к березам — пахнет грибами.
Распахиваю ворот рубашки, дышу всей грудью.
Возвращаюсь к машине. Глеб сидит на обочине и курит.
— Ты тут бы хоть не курил, — говорю ему.
— Вот тут-то и покурить! — улыбается Глеб. — Где же еще можно т а к?
Слышится потрескивание сучьев в глубине леса. Вскоре появляется Петр Федотович.
— Ну, грибов не нашли? — спрашивает он и по-детски нетерпеливо
— Нет, не нашел, — говорю я и тотчас улавливаю на лице Петра Федотовича удовольствие.
— А я нашел! — Он вынимает руки из-за спины и протягивает мне огромный белый гриб. Глаза его горят мальчишеским озорством. «Эх вы, молодые! Старик вам еще не то выдаст!..» — Нашел на прошлогоднем месте. Помнишь, Глеб, недалеко от того муравейника, под сосной? А сосна погибает, уже почернела…
Держу гриб. Нюхаю.
— Грибом и пахнет, — говорю смеясь.
— Пахнет роскошно! — восклицает довольный Петр Федотович. — Знаете, кажется, мне удалось хорошо сфотографировать муравейник. Освещение хорошее.
Дальше спускаемся к забытому кордону. Дорога песчаная. «Москвич» буксует. Раза три выходим из кабины и подталкиваем его. Глеб иногда съезжает с дороги и едет между деревьев.
На старом кордоне пустынно. Сиротливо стоят одичалые, посиневшие от старости бревенчатые избы.
— Тут восточней немного, — вспоминает Петр Федотович, — совершенно великолепный родник. И видно, как он бьет. Как пульс.
За кордоном начинается осинник. Становится сразу мрачнее — исчез свет белокорых берез.
— Приостанови на последнем повороте. Покажем чудо природы, — говорит Петр Федотович.
— А-а, — что-то припоминает Глеб, — это надо!
Я привык к сюрпризам Петра Федотовича. Он так знает лес, как, может быть, только одна Шура. Но к знанию должен быть еще и глаз. Надо уметь видеть.
Мы выходим у поворота к ельнику. Шагах в двадцати от дороги я сразу замечаю присевшего зайца — серый прижух и сидит. Замедляю шаг, поворачиваюсь к Петру Федотовичу, а он восхищенно глядит на меня.
— Увидели? Молодцом!
Мне лестна его похвала. И самому хорошо оттого, что увидел причуду природы. Заяц этот — старый осиновый пень. Природа так обработала его, что получился житель здешних лесов.
Петр Федотович щелкает фотоаппаратом.
— Скоро разрушится. Или какой-нибудь шалопай развалит. А у меня он останется.
— Можно сделать фотоэтюд для газеты, — говорю я. — И подпись к нему. Для воскресного номера. А одну фотографию мне на память.
— Пожалуй, — соглашается Петр Федотович.
Свернув влево, подъезжаем к большому бревенчатому дому. По правую сторону распахнулось озеро. К нему подступают деревья. Некоторые вошли в воду. По озеру островки, рядом чернеют пни, наискось отражаясь в воде. Над озером мечутся крачки. Их крик
Мельком оглядываю двор. Возле дома стоит обшарпанная печка, — у нас такую называют горнушкой. Под рябиной сложены слеги. Рядом стог сена. А слева от тропы к озеру вкопаны большой темный стол и лавки возле него.
Из сарайчика за крыльцом выходит Шура — невысокая женщина лет тридцати пяти. В темной кофточке, в темной широкой юбке с фартуком поверху, босая.
— А-а, Петр Федо-о-отович! — обрадован но тянет она. — Давне-е-енько не бывали…
Она вытирает руку о фартук и протягивает старому знакомцу. Я тоже пожимаю ее руку, чувствуя мозоли ее.
Гостинцы Шуре преподносит Глеб. Она сдержанно и смущенно принимает их. Но видно, что рада. От кордона до сельского магазина не близко, так что за продуктами не наездишься. Да и выбор там — не разгуляешься.
Она относит все в дом. Тут же возвращается, уже в светлом платочке, в тапочках.
— А я как знала о приезде вашем. И лодку вашу никому не отдавала. Вы же сразу на озеро? — обращается она к Глебу.
— Да, Шура. С твоего разрешения.
— Тут на днях прикатили одни — давай им то, давай се. Я к ним, а у них нет охотничьих билетов. Один тычет мне какие-то начальственные корочки, я ему — это, говорю, для меня ноль без палочки. Ты мне охотничий подавай… Ну, убрались подобру-поздорову.
Шура ревниво исполняет свои обязанности, и ее кордон на хорошем счету в охотничьем хозяйстве.
Глебова лодка полна дождевой воды. Я — пока Глеб отчаливает от пристани — вычерпываю воду консервной банкой, припасенной для этого под лавочкой. Сажусь на корму. Глеб одним веслом выводит лодку на середину озера. Меня охватывает волнение. Над озером утихомиривается ветерок, чуть рябит воду. Лес у воды — как будто пришел полюбоваться ею и не в силах отступиться от нее. Кажется, и небо поднялось, чтоб не застить всю красоту озера. Солнце уже начало свой спуск с высоты, ко еще стоит довольно высоко, ослепительно сверкая и рассыпаясь по ряби волн.
Глеб подгребает к островку, втыкает весло в дно, причаливает к нему лодку и усаживается на носу.
Через минуту-две на наших крючках нанизан хлеб, сдобренный анисовыми каплями. Еще через минуту в воде стоят красненькие поплавки.
Начинается молчаливое соревнование между нами. Глеб считает себя опытным рыбаком. Он сто раз ловил тут. Знает повадки карасей. Я — дилетант в рыбной ловле. На озере ловлю впервые. Но, правду говорят, новичкам везет. Едва закидываю удочку, у меня начинает клевать. И тут же вытаскиваю первого карася. Он — в пол-ладони, изгибается у меня в руке, сверкая чешуей.