Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Да ладно вам, Юлия Николаевна. Во-первых, мне дела нет, как скоро я выйду отсюда. Не мои проблемы. А во-вторых, на мне все заживает как на собаке.
– Ну ладно. Если очень хочется, одну можно, – она протянула ему пачку, – скажите, вы до сих пор меня не простили?
– Я? Вас? – Он бы засмеялся, но опять вместо смеха получилась икота. Она, в отличие от доктора Аванесова, не приняла эти утробные звуки за сдавленные рыдания и улыбнулась.
– Ничего, очень скоро вы сможете смеяться, как все нормальные люди. Правда, я не знаю, что смешного в моем вопросе.
–
Он говорил невнятно, но достаточно громко. Они не заметили, как приблизились к футбольной площадке. Там гоняли мяч несколько офицеров. Двое сидели, отдыхали и обернулись на его странный голос. Увидев мужчину с забинтованной головой и высокую женщину в светлом распахнутом плаще, поздоровались громко, вежливо и опять принялись следить за матчем.
– А что, полковник Райский вам до сих пор ничего не объяснил? – тихо спросила Юля.
– Я не видел его после операции ни разу. Ко мне приходили только Аванесов, Катя и вы. Он ломает меня. Я знаю. Это старый, проверенный прием.
– Да, наверное, – кивнула она, – ничто так не мучает, как неизвестность. Вам хотят внушить, что вы самому себе не принадлежите. Впрочем, вы человек военный и привыкли подчиняться приказу. Честно говоря, я не понимаю, зачем он это с вами делает. Можно было предупредить, объяснить. Никогда не чувствовала себя так гнусно...
– Ну и что же вам помешало отказаться от этой гнусности, доктор? Ведь вы – человек штатский. Или я ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь, Сергей... Простите, как ваше отчество? – Она провела ладонью по влажным кустам, потом по лицу и посмотрела на него исподлобья.
– Можно без отчества, тем более у меня оно вряд ли теперь есть, – он отвел взгляд и пнул ногой гравий, – вы можете не отвечать на мой вопрос. Вам заплатили. Вы одна растите ребенка, и нужны деньги.
– Спасибо на добром слове, – усмехнулась она, – могу вам сказать, что заплатили мне не больше, чем я получила бы за операцию такого объема у себя в клинике. А вообще я зарабатываю достаточно, чтобы прокормить себя и своего ребенка.
– Ну ладно. Я же сказал, можете не отвечать. Извините.
Позади громко зашуршал гравий. Они оглянулись. К ним почти бегом приближалась медсестра Катя. Она разрумянилась, тяжело дышала.
– Юлия Николаевна! Полковник приехал, просил вас зайти к нему, сказал, срочно. Вы идите, я провожу больного.
Глава семнадцатая
К ночи небо над Саянами расчистилось. В городке отключили электричество. Розовая полная луна глядела в окно и не давала ни капли света. В кромешной тьме Наташа на ощупь сгребла мокрые незабудки. Они льнули к ладоням, как живые. Жаль было их выбрасывать и ужасно хотелось плакать.
Она отыскала керосинку, долго пыталась разжечь. Спички оказались сырыми, фитиль тлел и вонял, огонь все не вспыхивал. Наташа
– А что, может, все-таки отвезти тебя в Абакан пораньше? – спросил он уютным шепотом. – Мало ли, вдруг правда двойня. Живот у тебя огромный, вполне могут уместиться двое.
Наташа села и уткнулась лицом в его плечо.
– Мне иногда кажется, там у меня так много ручек, ножек. Сороконожка, а не ребенок. Давай, Володенька, не будем рисковать, поедем пораньше.
– Сегодня у нас что? Четверг? Вроде в воскресенье будет транспорт.
– Вертолет? – обрадовалась Наташа.
– На конец недели очень плохой прогноз. Обещают сильный ветер, бури. Да и не дадут мне вертолет. Был бы я майором, тогда конечно. А так – «газик». Мы на нем отлично доберемся, я сам сяду за руль. Хочешь, Пантелеевну с собой возьмем на всякий случай?
– Зачем?
– Ну мало ли? Все-таки ехать двенадцать часов, вдруг тебе станет нехорошо? Я ее потом назад доставлю. С ней все-таки спокойнее.
На следующее утро Наташа заглянула к Пантелеевне, после недолгих уговоров фельдшерица согласилась.
Два дня тянулись бесконечно. Давно были уложены вещи, закуплена еда в дорогу, вылизана комната, чтобы Володя, когда останется один, подольше жил в чистоте. Наташа волновалась так, словно поездка в абаканский госпиталь обозначала новую эпоху в ее жизни. Вот, она уже отправляется рожать. То есть, конечно, Пантелеевна права, когда говорит, что ехать слишком рано, и скорее всего ей придется пролежать в госпитале до родов еще недели две, а то и больше. Но лучше не рисковать.
Отправляться решили на рассвете, чтобы засветло миновать опасные участки горной дороги. Володя заранее проверил машину, залил полный бак бензина. Назад положили два одеяла и две подушки, чтобы поспать по дороге. Утро было тихим и солнечным. Наташа села вперед, рядом с Володей. Пантелеевна устроилась сзади, и довольно скоро оттуда послышался раскатистый храп.
Старое шоссе было почти пустым, но Володя все равно вел машину очень медленно, осторожно, и когда Наташа о чем-то спрашивала, просил не отвлекать его. Она чувствовала, как он волнуется, и это ей было приятно. За окнами дымились призрачные Саяны, вдоль шоссе, по подножию гор, ослепительно сверкали заросли незабудок, еще влажные после туманной ночи. У Наташи стали слипаться глаза, она не заметила, как заснула.
Проснулась она от громкого стука и оттого, что машина стояла. Володи рядом не оказалось. Наташа увидела ветровое стекло, залитое водой. По брезентовой крыше «газика» стучал крупный, частый дождь. Было мрачно и холодно.
– Что случилось? – спросила она, обернувшись к Пантелеевне. – Где Володя?
– Вот, видишь, какая беда, – невнятно забормотала фельдшерица, – колесо прокололось, Володя меняет на запасное.
Наташа открыла дверцу, высунулась, и ее сразу окатило водой. За пеленой ливня она увидела Володю, он сидел на корточках у заднего колеса.