Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
Да, она может ошибаться по поводу символа на открытке из отеля. Диана может быть права – она выдумывает связи там, где их нет.
Но она не выдумала слова: «Тебе не скрыться от сатаны, если сатана в твоей голове… От того, кто знает…»
Она не выдумала, что ее пациентка назовет своего внутреннего ребенка Софи. Пациентка, которая побывала на одном сеансе и не вернулась.
Она не выдумала, что вчера ночью Том опять поздно вернулся домой. И от него пахло алкоголем. И утром он вел себя… Странно. Отстраненно. Необщительно. Он казался встревоженным. И это напугало Лили. Она
– Как насчет зефира? – спрашивает Ханна, записывая заметки в телефон.
– Что?
– Лили, ты меня вообще слушаешь? Ты ведь не слушаешь? Я добавляю в список ингредиенты для сморов – шоколад, крекеры, – она умолкает. – Что еще нужно? Саймон уже купил газировку для детей… Я заказала все для салатов, печеной картошки, чесночного хлеба, коул слоу, бургеров, сосисок, курицы, стейков. Что еще?
– Хм… А вегетарианская еда будет? – отстраненно интересуется Лили, по-прежнему сосредоточив внимание на Мэттью. В этом году он уже плавает гораздо лучше. Но по-прежнему самый маленький среди мальчиков. Ее грудь сжимается от любви, гордости и болезненного защитного инстинкта. Мэттью и Фиби – смысл ее жизни. Она знает, почему так сильно хотела детей. Рождение детей дарит надежду, искупление. Человек не только заново себя изобретает, но и воспринимает себя иначе. Как психолог, она знает – большинство родителей такие же, стремятся сделать мир безопаснее и лучше для потомков. Это вопрос контроля и формирования будущего для оправдания собственного существования и придания смысла прошлому. Акт искупления.
Она замечает на глубокой половине бассейна свою юную пациентку Таррин Уингейт. Девушка разговаривает с тренером. Сегодня утром глубокие дорожки отданы команде пловцов. Лили вспоминает ссору с Фиби.
Таррин постоянно напивается и со всеми спит. Возможно, даже со своим тренером. Уверена, с ней ты мила.
– А кто вегетарианец?
– Что?
– Кто вегетарианец?
– Фиби.
– С каких пор?
– Напомни-ка, как фамилия того тренера?
– Лили?
Она смотрит на подругу. Во взгляде Ханны потрескивает раздражение.
– Это Сет Дюваль. Наше соседское барбекю в этом году тебе не интересно? Почему? Ты всегда… Даже не знаю. Обычно ты хочешь быть в курсе всего. Контролировать.
– Контролировать?
– Ты знаешь, о чем я.
– Считаешь, я слишком много контролирую?
– Лили, послушай себя. Что с тобой такое? Ты сама не своя уже… Даже не знаю. Какое-то время.
– Диана что-то сказала – она тебе рассказала?
Ханна смотрит на нее странным взглядом.
– Значит, да. Что именно она сказала?
– Просто спросила мое мнение о твоем состоянии, и знаю ли я, что с тобой происходит.
Лили охватывает гнев. Внезапно ей становится жарко и душно во влажном, пахнущем хлоркой пузыре. Она чувствует, что краснеет от стыда. Она психотерапевт. И не может производить впечатление, будто не справляется с собственной жизнью. Она должна взять все под контроль.
– Слушай, – Ханна берет ее за руку. – Лили, ты можешь поговорить со мной. Даже психотерапевту нужно выговариваться.
Но во взгляде Ханны виден странный блеск. Или Лили кажется, будто близкая
– Дело в Томе? – тихо допытывается Ханна.
– В смысле? Саймон что-то сказал? Рассказал? – если кто-то и знает, думает Лили, то это Саймон. – Ханна, что он сказал? И не обманывай меня – не на этот счет.
Ханна слегка отстраняется от явной атаки Лили. У нее краснеют подбородок и щеки.
– У него роман. Я знала, – говорит Лили. – Я… Я знала.
– Да? – спрашивает Ханна.
– Разве… разве не об этом сказал тебе Саймон? Не на это ты намекаешь?
– Нет. Саймон не…
– Не нужно покрывать Тома. Не вздумай мне врать, Ханна. Ты должна рассказать.
Дети вылезают из бассейна и берут полотенца. Мэттью оборачивает полотенцем дрожащие маленькие плечи.
– Ханна, скорее. Расскажи, пока не подошли дети.
– Слушай, единственное, что Саймон рассказал о Томе… как… они все отправились прошлым вечером к вам на яхту, после таверны. Официантка была с ними. Все ушли раньше Тома и Арвен, – лицо Ханны краснеет еще сильнее.
– Арвен? Так зовут официантку?
– Я думала, ты… знаешь.
Лили смотрит на подругу. Подбегает Мэттью, завернутый в полотенце, как маленькое буррито. Кричит какой-то ребенок. Еще один с разбегу прыгает в воду.
– Еще он сказал, Том помог Арвен снять жилье напротив нас.
– Том – что?
– Ну, коттедж американцев. Она художница. Искала место для студии и своего сына.
– У официантки есть сын?
Внезапно Ханна бледнеет.
– Она – мать-одиночка. Ты… Лили, я правда думала, ты знаешь. Завтра она тоже придет, и как ты могла не знать?
– Знать что, Ханна? Говори.
– В смысле, я думала, ты знаешь от Фиби. Твоя дочь вроде как встречается – ну, очень близко дружит – с сыном официантки. Ее шестнадцатилетним сыном.
Лили чувствует, как у нее падает челюсть и как сотрясается мир.
– Я должна тебе кое-что показать.
Ханна достает телефон.
Лили
Прошло два дня с барбекю, со смерти Арвен Харпер, с тех пор как привычная жизнь Лили полностью разрушилась, с тех пор как она узнала о бездонной глубине обмана ее мужа. А теперь снаружи толпятся журналисты и вокруг кружат копы. Она перемешивает в кастрюле бурлящие болоньезе и бросает взгляд на Тома в гостиной. Лили готовит ужин, пока он пытается сосредоточиться на журнале по психологии. Дети по-прежнему у свекров и останутся там, пока все не утихнет.
Хотя Лили вовсе не уверена, что оно утихнет.
В глубине души она боится, что муж совершил нечто гораздо хуже предательства. Но она уверена в одном – где-то в первобытной, уродливой части своей души она очень рада смерти Арвен Харпер. Так лучше. Безопаснее. Для нее. Для ее семьи. Единственное, жаль Джо. Но это вина Арвен. Она сделала это с собственным сыном. Она виновата во всем сама.
Раздается дверной звонок. Лили подпрыгивает. Потом еще раз, и кто-то стучится в дверь. Том выпрямляется. Они переглядываются. Снова стучат.