Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
— Только на это и остаётся надеяться, миледи, — согласилась Фиа.
Втроём и в сопровождении охраны, они направились в главный зал, пока паж умчался по другим делам. Эйслинн использовала короткую прогулку, чтобы разжечь в себе праведный гнев. Словесные дуэли с Баярдом утомляли, но она не могла позволить себе расслабиться.
Вскоре они достигли главного зала. Герольд возвестил о её прибытии. С десяток присутствующих — несколько слуг, старейшины города, мэр Догерти, двое судей, горстка стражников и, конечно, Баярд — повернулись,
Эйслинн встала рядом с отцовским креслом, заложив руки за спину.
— Барон, — холодно произнесла она.
Баярд сделал шаг вперёд и поклонился.
— Я не собака, которую можно подзывать свистом, — тихо отчитала она.
— И всё же вы пришли, — так же тихо парировал он.
В её горле застрял рык, подозрительно напоминающий орочий.
— Говорят, вы желали аудиенции?
— Именно так. Моё терпение иссякло, леди Эйслинн, и моё влюблённое сердце не может ждать дольше, пока над нами нависла угроза битвы, — сделав ещё более низкий поклон, Баярд широко раскинул руки. — Я заявляю о своём праве потребовать Выбор.
В зале пронёсся взволнованный шёпот.
Эйслинн же промолчала — её будто вывернуло наизнанку от этого заявления.
Выбор был древним эйреанским обычаем, ныне непопулярным, но всё ещё священным. Во время Выбора жених, объявивший о нём, как и другие присутствующие претенденты, мог продемонстрировать свою достойность, объясняя, почему именно он — лучший кандидат, преклонив колени перед избранницей.
Избранница — обычно знатная дама или принцесса — должна была выбрать одного из женихов. По крайней мере, в древние времена она была обязана сделать выбор. Поздние версии ритуала разрешали не выбирать никого, но после отказа предложения больше не могли быть повторены.
Этот обычай заставлял вождей заключать союзы или отказываться от них раз и навсегда, упрямых отпрысков — вступать в брак, а хитрых матерей — не позволять дочерям тянуть время с женихами. Существовали и баллады о влюблённых, использовавших эту традицию для воссоединения вопреки всему.
Если невеста выбирала жениха, ей следовало сесть к нему на колени — и с этого момента они считались связанными обещанием.
Выбор был старомоден, но законно обязывающим. Как жених с общеизвестной историей ухаживаний, Баярд имел право его потребовать.
Все взгляды устремились на Эйслинн, полные болезненного любопытства.
Она могла ответить только так:
Ответ мог быть только один.
— Я признаю ваше право и принимаю его. Но воспользуюсь своим правом на сутки для размышления — и чтобы дать время другим претендентам явиться.
На скуле Баярда дёрнулась жилка, но он кивнул:
— Разумеется, миледи. Всё должно быть по правилам.
Она ответила кивком, скрепляя договорённость:
— Хорошо.
Эйслинн спустилась со ступеней, ощущая онемение, в то время как
Фиа тут же бросилась к ней.
— Миледи…
— Мне нужно срочно поговорить с капитаном Аоданом. Немедленно.
?
Хакон ждал так долго, как только мог, собирая информацию из обрывков разговоров и слухов. Новости разнеслись по замку меньше чем за час — барон потребовал Выбора, и леди Эйслинн согласилась. Приготовления начались посреди хаоса, царившего в замке перед осадой. Хакон с трудом осознавал этот поворот событий.
У неё кончилось время — как и у меня.
Кузница, оставленная без присмотра, раскаляется докрасна — ровно таким же был Хакон всё утро.
Наконец, ближе к вечеру, когда терпение лопнуло, он отправился на её поиски.
Он нашёл Эйслинн в кабинете отца. Стиснув зубы, чтобы не огрызнуться на стражника, который остановил его, Хакон услышал, как тот докладывает:
— Миледи? Кузнец просит аудиенции.
— Пусть войдёт.
Хакон прошёл мимо рыцарей, с облегчением обнаружив, что Эйслинн одна.
Она кивнула за его спину:
— Закрой дверь.
Он так и сделал. Щелчок засова означал, что они одни. Настолько одни, насколько это вообще было возможно.
Когда он повернулся к ней, то увидел, как на её губах рождается улыбка, пока она поднимается ему навстречу. Ему хотелось броситься к ней, ощутить вкус этой улыбки, насытиться каждым драгоценным мгновением.
Вместо этого он прорычал:
— Что такое Выбор?
Улыбка исчезла, и его зверь заворчал внутри. Судьба, она скажет то, что он не хочет слышать.
Пока Хакон стоял посреди комнаты, Эйслинн, нервно расхаживая, объяснила ему суть Выбора. Женихи, притязания, окончательность. Он понял формальную сторону, хотя не мог осознать, почему это так необратимо.
Баярд принуждал её сделать выбор накануне битвы. Если ответ его не устроит, он готов был уничтожить часть её сил до подхода Джеррода — таков был его замысел, даже несмотря на все детали, которыми Эйслинн с готовностью поделилась: от истоков традиции Выбора до современных юридических тонкостей.
Хакон позволил ей говорить, надеясь, что хотя бы звук её голоса успокоит его. Но нет. С тех пор как он узнал о Выборе, всё тело гудело, будто некая сила принуждала его действовать. Он думал, её присутствие поможет, но оно лишь усугубило тревогу.
Гул превратился в нестерпимый зуд, в навязчивую потребность. Он едва сдерживал желание взвалить её на плечо и прыгнуть в окно, умчавшись прочь со своей парой.
Когда она наконец остановилась, Хакон задал вопрос, терзавший его весь день: