Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
— Правильно, Абелите… Возьмем детей и пойдем просить прощения… Всем бараком!..
Приеде приподнимает голову и, не открывая глаз, с трудом произносит:
— Опять захотели в хомут?.. Ну, что ж, мать… сходи поплачь у хозяйской двери…
Старуха испытующе смотрит на Приеде.
— А ты как думаешь?
Приеде, наконец, открывает глаза.
— Как я думаю?.. По-моему, и жить незачем, если не бороться за наши права.
Райнис подходит ближе и негромко говорит:
— А ведь Приеде прав. Здравствуйте, товарищи.
Все
Никаноров тихонько шепчет Абелите:
— Смотри, Абелите… Никак это наш знакомый человек — в одной карете в Ригу приехали…
Поэт присаживается на нарах возле Приеде, наклоняется к нему…
— Здравствуй, Приеде. Как ты себя чувствуешь, друг? Товарищи просили крепко пожать твою руку.
Приеде слабо пожимает руку Райниса.
— Спасибо… Райнис…
Абелите подбегает к нарам и становится у изголовья:
— Райнис? Так это вы — Райнис?
По бараку тихо проносится:
— Райнис… Райнис…
Поэт ласково улыбается Абелите.
— Абелите? А где же твоя красивая шаль?
Абелите вздрагивает… качает головой и ничего не отвечает.
Райнис случайно замечает в толпе Никанорова.
— Где твоя кровать, Никаноров?..
Никаноров усмехается и смущенно постукивает костяшками пальцев по нарам.
Старуха робким тоном обращается к Райнису:
— Как нам быть, господин Райнис?.. Натворили дел…
Райнис обнимает Абелите за плечи, обводит всех долгим взглядом.
— Есть два пути, мать… Один — встать на колени… но есть другой путь — он много труднее… Это путь борьбы!
Усатый рабочий мрачно возражает:
— А что мы можем сделать?.. Нас так мало…
Райнис с укоризной смотрит на говорящего.
— Мало?.. Нет!.. За вами встанет вся рабочая Рига. Такие же стачки начались в Петербурге и в Москве.
Старик снова свешивает с нар кудлатую голову.
— Что там в Петербурге или в Москве, нас не касается…
— Нет, отец, касается! Разве у рабочего, будь он русский или латыш, украинец или татарин, — не одни и те же цели?
Окружающие жадно прислушиваются к каждому слову Райниса.
— …Сегодня мы боремся за десять часов, за три с полтиной… но это только начало. А впереди великая цель… та цель — власть людей труда!
Женщина с ребенком на руках тяжело вздыхает.
— Разве это может быть, Райнис? И кто в силах этого добиться?
Райнис встает и с большой страстью произносит:
— Ты… и твой сын, когда он подрастет… и твои товарищи по бараку… Все, кто познал глубину несчастья. Надо только поверить в свои силы! Разве вы вчера не испытали счастья борьбы? Разве перед вами не мелькнул, пусть хоть на мгновенье, луч свободы?!
Лица слушателей светлеют. Со всех концов барака люди подходят ближе к Райнису.
Абелите взволнованно и неловко говорит поэту:
— Если бы вы написали об этом стихи… я бы их выучила наизусть!
— Я их написал, девочка.
Райнис на мгновенье
Неподвижно застыв, слушают поэта обитатели барака.
…Вас приласкать, благословить, Дать силу вам, смягчить страданье…У старой работницы на глазах слезы…
Торжественно звучит голос Райниса:
…Поверьте, — дивно будет жить Народ наш в солнечном сияньи!..Никто не шелохнется. Только старая работница медленно приближается к Райнису.
Вдохновенно читает поэт:
…Пусть тот, кто сир, чья доля зла, В приход Грядущего поверит, Где солнце счастья и тепла Иззябшим беднякам отмерит!..Старуха обнимает Райниса и целует его в лоб.
— Спасибо тебе, сын мой…
Широкая улица Риги. По ней грозной стеной движется многолюдная рабочая демонстрация.
Победно звучит «Варшавянка».
Вихри враждебные веют над нами, Темные силы нас злобно гнетут… В бой роковой мы вступили с врагами, Нас еще судьбы безвестные ждут…В первых шеренгах идут к площади рабочие верфи Вимбы. Впереди шагают Абелите, Райнис, Никаноров.
Абелите несет красное знамя, Никаноров — самодельный плакат с надписью: «Работать 10 часов!»
Над толпой вздымаются рукописные лозунги: «Хлеба!»… «Работы!»…
С другой стороны на площадь вступает колонна завода «Проводник». Ее возглавляют Александров и Петерис.
Обе колонны сливаются в мощный поток.
На пути демонстрации появляется открытая карета, запряженная парой великолепных белых лошадей. Кучер осаживает лошадей, круто поворачивает обратно.
В карете сидит перепуганный Вимба.
Все громче поют демонстранты:
…На бой кровавый, Святой и правый…На перекресток вступает новая колонна. Среди демонстрантов видны фигуры Доры и Калниньша.
Карета Вимбы несется по новой улице. Ей преграждает дорогу колонна Балтийского вагонного завода.