Избранные комедии
Шрифт:
Ст. 1012. И то, что обо мне…— Одним из популярнейших пророчеств, утешавших афинян в тяжелые годы войны, было следующее, приписываемое Бакиду:
«Радуйся ныне, Паллады-владычицы город блаженный, Много страдавши и много изведав и много увидев, Словно орел к облакам возлетишь ты на многие годы».Ст. 1015. Эрехфид, как дальше Кекронид
Ст. 1036. «Будет жена, и родит она льва…»— Снова пародия на распространенные пророчества. О «рождении льва» говорилось в ряде прорицаний, связанных с именами знаменитейших мужей древности. За «деревянной стеной», «на кораблях» советовало афинянам искать спасения от персов знаменитое дельфийское пророчество, данное накануне Саламинского сражения.
Ст. 1047. Локсий— Аполлон.
Ст. 1056. «Бремя снесет и жена…»— Нарочито двусмысленная пародия на стихи из не сохраненной нам целиком эпической поэмы «Малая Илиада».
Ст. 1059. «Есть кроме Пилоса Пилос…»— Игра со словом «Пилос», проходящая через всю комедию, достигает здесь апогея. Впрочем, как говорит древний комментатор, действительно существовало пророчество, начинавшееся так: «Есть кроме Пилоса Пилос, но есть еще Пилос и третий» (имеются в виду города этого названия в разных частях Греции).
Ст. 1068. «Псолисицы обманов и ков опасайся…»— Под псолисицей сначала разумеется Клеон. Затем на место его подставляется псолисица Филострат,известный развратник и сводник.
Ст. 1080. Киллена— гора в Аркадии, родина Пана. Здесь повод для игры слов: Kyllene («Киллена») и Kylle («согнутая рука взяточника»).
Ст. 1085. Диопиф— жрец и прорицатель, криворукий, как утверждает древний схолиаст.
Ст. 1088. Акбатаны— столица далекой Персии, сказочная страна золота и роскоши.
Ст. 1089. Мне же видение было.— От пророчеств оба противника переходят к истолкованию снов, также имевшему в античной истории своеобразное политическое значение.
Ст. 1103. Феофан— единомышленник и секретарь Клеона.
Ст. 1150. …нажав черепочком.— Имеется в виду черепок судьи. Этот образ употреблен метафорически, в значении судебного следствия.
Ст. 1166 сл. А вот тебе лепешку я принес…— Вся сцена построена на каламбурах,
Ст. 1168. Вот корка для похлебки…— Вместо ложек античные греки часто пользовались хлебной коркой, выдолбленной в виде ложки.
Ст. 1173. Тебя богиня охраняет явственно…— Колбасник пародирует культовое изречение, но вместо ожидаемого: «И над тобой простерла руку», — кончает: «…миску с кашей».
Ст. 1177 сл. В Сечах Грозная, Совоокая, Эгидодержицаи др. — эпитеты богини Афины.
Ст. 1180. Пеплос.— См. комм. к ст. 566.
Ст. 1229. Дано мне прорицание.— Клеон возвращает комедию к началу, вспоминая о прорицании, выкраденном Никием. Вся следующая сцена допроса пародирует традиционные сцены «признания» в финале трагедии. Пародийна она и по своему словесному материалу, почти сплошь заимствованному из трагедии.
Ст. 1248 сл. Увы! Свершилось богом предреченное!— Пародия продолжается. Клеон говорит стихами из еврипидовских трагедий — сначала из «Беллерофонта» (нам не сохраненного), затем из «Алкесты». Умирающая Алкеста говорит в этой трагедии (ст. 177 сл.): «Прощай навек и ты, о ложе брачное. // Тобой владеть другая будет женщина, // Не лучше, нет, а разве что счастливее». Дальше стих из еврипидовского «Пелея».
Ст. 1256. Фан— по-видимому, сотрудник Клеона; в «Осах» (ст. 1220) он пирует рядом с Клеонимом на изысканной попойке.
Ст. 1257. Агоракрит— дословно: «бранящийся на рынке», имя, выдуманное Аристофаном.
Ст. 1263. Разиняне— здесь употреблено вместо «афиняне».
Ст. 1264 сл. Что краше, чем песнь начиная…— Первые четыре строки оды взяты из торжественного вступления Пиндара. Тем комичнее неожиданный переход к личной сатире, выдержанный в тех же торжественных стихах — дактилоэпитритах. Лисистрат— мот и прихлебатель, названный в «Ахарнянах» позором своего родного дема — Холарга, «как в пурпур, одетый в несчастье», «голодающий по тридцать дней в месяц». Фумант— по-видимому, известный в городе расточитель. Современники говорили о скоте, «тощем, как Фумант». Аригнот,сын Арифрада, — известный кифарист из окружения Аристофана. На Арифрада-младшего,брата Аригнота, и здесь, и в других комедиях сыплются ожесточеннейшие насмешки, создавшие из него своего рода тип негодяя, до такой степени устойчивый в литературной традиции, что Лукиан много столетий спустя мог назвать его имя как нарицательное для порочного человека. О Полимнесте— авторе легкомысленных песенок — и Эонихеничего не известно.