Избранные произведения в 2 томах. Том 2
Шрифт:
— Что ты делаешь? Прибавил уходящему году? Встретили раньше?
— Я же новатор, — слезая со стула, ответил Юрий Евгеньевич. — Сама сокрушалась, как Женьку уложить.
— А бабушка?
— Бабушка все знает.
— А меня не предупредил.
— Для шутки. Я ж люблю веселиться. Не похоже? — Юрий Евгеньевич подлил шампанского в бокалы и чокнулся с Верой. — И людей люблю. Ведь могли приехать к нам… Аркадий Павлович, Докторенко, солдат…
И Вера тут же бокал поставила.
— Юра! Кто поедет из Москвы, даже из Ливен… к нам, на новоселье? Да еще под
— Я бы поехал, — улыбаясь сказал Нефедов. — Я дурак.
— Чего ты хочешь от жизни? — вздохнула Вера. — Сам не знаешь.
— Знаю. Ничего такого особенного. Кроме одного… Чтобы все вокруг шло по-человечески! Ведь это от нас самих зависит.
— Само собой шло? Не пойдет. Пойми ты!
— Это я как раз понял.
— Давно, недавно? Что же ты молчал? От робости?
— Я? Собака, понимаешь, лает… как пушка! А я…
— Да, ты у меня храбрый, — сказала Вера.
— Думалось, очень маленький я… Ну, кто я? Никто! А оказалось… Если мы, маленькие, все… — И опять раздался настойчивый звонок. — Гляди, разбегались!
Вера поднялась и ушла. А Нефедов положил голову на согнутый локоть. И шампанское, которое было крепче газировки, и обидное одиночество праздничной ночи быстро завели его в дрему… И он наконец, не останавливаясь, нараспашку открыл в отделении милиции высокую дверь, за которой сидел кто-то самый важный. Кто? В безграничной комнате, возможной только во сне, стояла простая школьная парта. И за ней сидел Женька.
Холодный пот прошиб Нефедова. Почему сын здесь? Что за начальник? С кого ему спрашивать? С отца?
— Папа! — ответил Женька. — А с кого же мне еще спрашивать? Не сердись!
И еще чьи-то голоса начали пробиваться в сон:
— Вы не сердитесь? Правда?
И Вера отвечала:
— Что вы, что вы?! Мы рады. Юра!
Он встряхнулся, вышел в прихожую и увидел Нерсесяна с немолодой женщиной — они оба уже разделись, и женщина причесывалась перед зеркалом, которое бабушка поставила в прихожей.
— Гаянэ! — крикнул Нерсесян. — Вот хозяин! Часы ударили полночь.
— Скорей! — в панике закричал Нерсесян, подхватывая бутылку шампанского, которое они принесли с собой.
— Давайте мне! — заторопился и Нефедов. — Я умею!
Вера засмеялась, и в комнату, где закрутилась суматоха, оторвавшись от зеркала, вошла Гаянэ и сказала:
— С Новым годом!
И получила бокал шампанского. А часы еще били.
— Успели! — ликовал Нерсесян. — А то… Сидим дома. Одни!
— Почему? — спросила Вера, неуместно улыбаясь.
— А разве я знаю? Дети выросли. Смотрю — у нее слезы на глазах… Пойдем к Нефедовым! Оделись, пришли и — все! Свои же! — Он взял из рук Веры тарелку, наполненную закусками, попробовал с разных сторон. — У-у-у, как вкусно!
Стали есть, разговаривать, и Нерсесян, сделав еще глоток вина, спросил:
— Слушай, откуда у тебя такие связи? Такое, понимаешь, письмо пришло насчет твоей квартиры! Директору завода.
— От кого? — испугался Юрий Евгеньевич.
— На бланке… Не из учреждения. Но
— А. П.? А-а! Аркадий Павлович! — догадался Нефедов. — Это рыболов. Я даже не знал, что он академик. Вот здорово! И ни о чем не просил его… Только телеграмму дал, чтобы не приезжал пока на новоселье. Временно откладывается. А он… Фу-ты, черт, как неудобно!
— Прекрасное письмо. Длинный текст! — рассказывал Нерсесян. — Директор меня спрашивает: кто такой этот Нефедов, что за него ходатайствует известный ученый? А я ему говорю: «Просто — Нефедов».
Вера повела Гаянэ показывать квартиру, а Нерсесян наклонился к Нефедову:
— И еще вот что я хочу сказать тебе, хороший человек! Почему кто-то должен за тебя вступаться? Почему сам молчишь в тряпочку?
— Хороших людей много.
— Тем более. Воевать надо за себя! Другие воюют!
— Бегают, ловчат, рвут. А дети смотрят…
— Э-э-э, — сказал Нерсесян, — но нельзя же и так жить, как рохля! Драться надо!
— И с вами?
— Драчуны! — заметила Гаянэ, возвращаясь.
И Вера засмеялась и объявила:
— Сейчас будет чай с пирогами.
Но перед чаем вдруг надумали пройтись и посмотреть, какой он, Новый год. Нерсесян утверждал, что существует такая традиция, и первым вышел с Гаянэ на лестничную площадку. А Вера, радуясь, что бабушка напекла много пирогов, побежала на кухню поставить чайник, и Нефедов ждал в прихожей, прислонившись спиной к стене и держа ее пальто наготове. И покрикивал, торопя жену: — Гёрла!
Во дворе они долго смотрели на освещенные окна нового дома. Обрывки музыки долетали из-за этих окон. С неба падал снег. Они стали лепить снежки и, смеясь, бросать их в окна, к которым изнутри тут же начали прилипать лица — вопрошающие, недовольные, улыбавшиеся. Много лиц.
1980 г.
Рассказы
Дорога в степь
Машина стала, не доехав километров семи до города. Шофер, покряхтывая, медленно вылез из кабины, открыл капот и свистнул. Плохо дело! Он зачем-то обошел машину и постучал по задним скатам ногой, видимо стараясь подольше не появляться на глаза.
Петю так и подмывало вступить в перебранку с шофером, но вместо этого он поднял воротник и по слякоти зашагал вперед.
— Эй, куда вы? — крикнул обескураженный шофер.
Петя услышал, но не отозвался. Черт с ним! Пусть поймет, что так нельзя относиться к делу. Едешь в командировку — проверь, все ли у тебя в порядке и есть ли необходимые запасные части. Петя пожалел, что он не шофер. Будь он шофером, он показал бы всем, как надо беречь свою машину!
Снег тяжелел, залеплял кепку, лицо, пальто, одежда тяжелела, а по лицу катились ручьи, точно тебя всего окунули в воду.