Избранные произведения в двух томах.Том 1.Проза (1966–1979)
Шрифт:
— Скажите мне прежде всего, — набрасываюсь я на нее, — во сколько баллов оценивается землетрясение?
— Этого никто не знает, — пожимает плечами Лаура. — В Палермо сейчас нет сейсмографов. Они разлетелись вдребезги при одном из толчков.
— А как прошла сегодняшняя ночь?
— Слава богу, спокойно.
Садимся в легковую машину. За рулем — Франко Грассо, профессор, преподающий в лицее теорию искусства, человек лет за 50, высокий, худой, юношески подвижный. Внешне он нечто среднее между Дон-Кихотом и Мефистофелем, внутренне — убежденный последовательный коммунист. К защите университетского диплома Грассо готовился… в заключении, куда попал за свои политические
Наша машина должна сопровождать грузовик с продуктами и одеждой, собранными независимой левой газетой «Л'Ора». Такие грузовики, автобусы и легковые машины стихийно потянулись к лагерям беженцев.
Правда, правительство уже выделило большую сумму денег для людей, умирающих от голода и холода в горах Сицилии. Но пока эти деньги станут молоком, хлебом и теплыми вещами, пройдет немало времени. А беженцы уже несколько дней едят только апельсины да мандарины — благо, их рощами покрыты склоны гор. И добровольцы стали ходить по домам Палермо. Каждый давал им, что может — кто бутылку молока, кто буханку хлеба. Нередко хозяйки снимали с постели и отдавали единственную имеющуюся у них теплую вещь — одеяло.
Наш грузовик остановила бедно одетая женщина в черном и сняла с себя все, что могла, — платок, заштопанную кофту и чулки…
Наконец мы вырвались из города. Нам пришлось проделать много лишних километров для того, чтобы попасть туда, куда хотели, потому что дороги были разрушены землетрясением. А в Джибеллино и Кампореале мы и вовсе не смогли пробиться.
Но как только машина стала ввинчиваться все вверх и вверх, в горы, я поняла, что пропала, что, несмотря на неуместность момента, я влюбилась навсегда, влюбилась с первого взгляда. Влюбилась в эти сумрачные неприрученные вершины, в живое теплое золото лимонных и мандариновых рощ, в фантастические кактусовые леса, в невероятные дали, открывающиеся за каждым новым поворотом, в невероятное море, вдруг неожиданно сверкнувшее где-то далеко-далеко внизу.
Сицилия, Сицилия, благословенная страна! Таким должен быть рай. А между тем это ад. Люди, живущие здесь, — самые бедные в Италии, стране, где бедностью никого не удивишь. И за какие грехи обрушилась на них эта страшная кара — «терромото»? Только землетрясения им и не хватало!..
Проскочили Корлеоне — центр мафии. Не сбавляя скорости, проезжаем разрушенные, мертвые, покинутые города. Только в Самбуке какой-то смельчак-оптимист разложил на земле для продажи фрукты, надеясь, по-видимому, на проходящие машины.
Вдоль дороги то и дело парусят на резком ветру привязанные к палке белые платки, майки, трусы. Это sos — сигнал бедствия, молчаливая просьба о помощи. Здесь, на холодной земле, расположились те, у кого под развалинами остались близкие и все их жалкое имущество. Люди в платках, заменяющих пальто, молча провожают нас глазами… А наш грузовик безнадежно отстал, и мы, к сожалению, ничем не можем никому помочь…
Останавливаемся в городке Санта Маргерита Беличе. Профессору Франко Грассо, страстно влюбленному в искусство, хочется сфотографировать руины некоего знаменитого в Италии, воспетого в песнях, замка. На фоне этих развалин он, оказывается, снял и меня с Лаурой. Пожалуй, выражение наших лиц, больше чем все слова, говорят о том, что мы чувствовали, глядя на камни, под которыми, возможно, еще были люди — никто здесь толком не знает, сколько жертв оказались заживо или замертво замурованными… А спасательные работы ведутся пока до отчаяния
Рядом с разрушенным городом — наскоро раскинутый лагерь «Коммуна Санта Маргерита Беличе». Несколько палаток, битком набитых людьми. До ужаса много детей… Люди просто на земле, у костров, под открытым небом. Холодно. Пронизывающий ветер. И какая-то странная мгла — трудно дышать. Говорят, образовалась она оттого, что неподалеку, в Кампореале, во время землетрясения из земли вырвались два столба горящего газа. С грузовика, на котором написано «Арагона, братьям, пострадавшим от землетрясения», сбрасывают буханки хлеба. Люди ловят их и тут же, на ходу, разламывают дрожащими руками.
Едем дальше, в Монтеваго, город, который газеты называют «столицей отчаянья». Разрушено 98 процентов домов, пока из-под развалин извлечено 50 трупов, предполагают, что в руинах осталось еще не меньше трехсот…
Сколько трагических, обжигающих душу сцен! Вот отец, идущий за носилками, на которых лежат две его девочки — Маргерита, восьми лет, и Розина, прожившая на свете всего несколько дней…
А вот человек над руинами своего дома, который стал могилой его старика отца…
Самое ужасное, что, может быть, кто-нибудь из заживо погребенных еще надеется на помощь.
Ведь выжила же 104-летняя старуха, которую нашли только через 30 часов!
А двухлетний Франко — он провел под руинами целых два дня. Кроме матери, вся его семья — отец, два брата, дедушка с бабушкой — были убиты на месте. Истекая кровью, с переломанными ногами, мать своим телом согревала ребенка. Когда спасатели добрались до них, они увидели женщину, в которой еле-еле теплилась жизнь, и малыша с открытыми глазенками и соской во рту.
И те, у кого в руинах остались близкие, еще надеются, хотя со времени катастрофы прошло уже четверо суток… И потому, в частности, не хотят уйти подальше от этой страшной земли, которая каждую минуту может взбунтоваться снова. Сегодня ночь прошла без толчков, но кто знает, кто знает, что будет завтра?
И те, у кого, к счастью, все в семье уцелели, но под развалинами остались какая-нибудь кровать или комод — единственное состояние, — тоже не хотят уходить. Да и куда им идти — без гроша за душой, с оравой малых ребят и с беспомощными стариками?..
На грузовике установлена миниатюрная игрушечная церковь. Вздымает замерзшие руки священник. Вокруг люди на коленях. «Ну что же — благодарите бога за все, что он для вас сделал!» — с горечью говорит Лаура.
Мои спутники вышли из машины, разговаривают с беженцами, фотографируют их. А мне мучительно стыдно. Никто ни о чем меня не спрашивает и не просит — у этих людей удивительное чувство достоинства. Но поглядывают эти все потерявшие люди вопросительно — зачем я здесь, не на туристской же прогулке?
Возвращаются Лаура и Франко. Профессор обязательно хочет мне показать Триниту Диделию — церковь то ли десятого, то ли двенадцатого века. Честно говоря, мне совсем не до памятников искусств, но не хочу быть невежливой.
Долго ищем эту самую Триниту Диделию. Вот она, неподалеку от Кастельветрано. Цела, только дала чуть заметную трещину.
Возле церкви — небольшой лагерь беженцев из Кастельветрано. Слушаю профессора, а сама все кошусь на самодельные палатки. К нам подходит старая крестьянка в длинном черном платке и две молоденькие девушки в одеялах. «Руссо?» — спрашивает женщина. — «Си».