Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
На поясе затрещала, оживая, рация. Наконец-то хоть что-то, с облегчением подумала Рейни.
— Один-пять, один-пять. Вызываю один-пять.
— Один-пять слушает, — ответила Рейни, уже выскальзывая из кабинки. — Что у вас?
— Сообщение о происшествии в восьмилетней школе. Подождите… секунду…
Она нахмурилась. На заднем плане слышался какой-то шум — то ли диспетчер подняла рацию слишком высоко, то ли трубка лежала рядом с приемником. До Рейни доносился треск статических разрядов и крики. Потом четыре четких и ясных хлопка. Выстрелы…
Какого еще черта?
Она шагнула к Чаки, развернула его к себе и снова услышала диспетчера.
— Всем нарядам, всем нарядам. Сообщение о стрельбе в бейкерсвильской восьмилетней школе. Говорят там… кровь… кровь в коридоре. Вызываю шесть-ноль… шесть-ноль… Уолт, присылай «Скорую»! Оставляю для связи третий канал. Похоже, стреляют в школе… Господи, у нас стрельба в школе!
Рейни уже вытащила Чаки из закусочной. Вид у него был бледный и растерянный. Она ждала от себя каких-то эмоций, но так ничего и не почувствовала. Только в ушах звенело. Не обращая внимания на эту мелочь, Рейни втиснулась в старенький полицейский седан, пристегнулась и привычно включила сирену.
— Ничего не понимаю, — бормотал Чаки. — Какая стрельба в школе? У нас в школе не стреляют.
— Держи радио на третьем канале. Это выделенный канал, и вся информация будет поступать по нему. — Рейни переключила передачу и выехала со стоянки.
Они находились на Мейн-стрит, в пятнадцати минутах от бейкерсвильской восьмилетней школы, Рейни знала, что за четверть часа случиться может много чего.
— Такого не может быть, чтобы у нас в школе стреляли, — гнул свое Чаки. — Черт, да у нас и банд никаких нет. И наркотиков. И убийств, если уж на то пошло. Должно быть, диспетчер что-то напутала.
— Да, — спокойно сказала Рейни, хотя звон в ушах становился все громче. В последний раз она слышала этот звон много лет назад. Когда, еще маленькой девочкой, вернулась из школы домой и, едва ступив за порог, поняла — вот по этому упреждающему звону в ушах, — что мать напилась и что все будет плохо.
Теперь ты коп. И ты — главная.
Ей вдруг отчаянно захотелось пива.
Радио снова затрещало. Рейни только что проскочила первый светофор на Мейн-стрит, когда до нее донесся голос шерифа Шепа О'Грейди.
— Один-пять, один-пять, вы где сейчас?
— В двенадцати минутах от школы, — доложила Рейни, объезжая остановившуюся во втором ряду машину и с трудом уходя от встречной.
— Один-пять, перейдите на четвертый канал.
Рейни бросила взгляд на Чаки — напарник переключился на частный канал. Голос Шепа тут же вернулся, но спокойствия в нем как не бывало.
— Рейни, тебе нужно добраться туда как можно быстрее.
— Мы были в закусочной «У Марты». Гоню как могу. Ты где?
— Мне еще шесть минут. Слишком далеко. Линда уже оповестила остальных, но им еще нужно забежать домой за бронежилетами и оружием. Парни из полиции округа будут минут через двадцать, а из штата — через тридцать-сорок. Если случай действительно тяжелый… — Он не договорил, потом вдруг добавил: — Рейни, ты будешь главная.
— Я не могу. У меня и опыта-то никакого нет. — Рейни взглянула на Чаки — тот тоже выглядел озадаченным. В любом деле главный всегда шериф. Такова процедура.
— Опыта у тебя больше, чем у кого-либо еще, — сказал Шеп.
— Моя мать не в счет.
— Послушай, я не в курсе, что именно происходит в школе, но если там действительно стреляют… Рейни, в школе мои ребята. Я не могу не думать о детях.
Рейни промолчала. Проработав с Шепом
Нет, только не в Бейкерсвиле. Чаки прав. В Бейкерсвиле ничего такого произойти не может.
— Ладно, я — главная, — негромко сказала Рейни.
— Спасибо. Всегда знал, что могу рассчитывать на тебя.
Радио отключилось. Рейни выскочила на еще один красный свет и поневоле ударила по тормозам. К счастью, ее заметили, и машины сразу же остановились. Мельком она отметила тревожные, озабоченные лица водителей. Полицейские сирены на Мейн-стрит? Здесь никогда не слышали сирен на Мейн-стрит. До места оставалось еще добрых десять минут, и Рейни всерьез начала опасаться, что может не успеть, приехать, когда будет слишком поздно.
Двести пятьдесят детей…
— Переключись снова на третий, — сказала она Чаки. — Пусть санитары остаются на месте.
— Но в сообщении говорилось о крови…
— Медики допускаются на место преступления только после того, как будет установлено, что там безопасно. Таково правило.
Напарник сделал, как ему было велено.
— Свяжись с диспетчером. Нам нужна полная поддержка. Думаю, в полиции округа и штата уже в курсе дела, и я не хочу путаницы и суматохи — нам нужна любая помощь, какая только есть. — Она помолчала, припоминая, что им говорили на занятиях восьмилетней давности в душной классной комнате в Салеме, штат Орегон, где она была единственной женщиной среди тридцати мужчин. Полномасштабная мобилизация. Порядок действий на случай большого числа жертв. Тогда это все выглядело странным.
— Пусть местные больницы будут наготове, — добавила она. — Скажи медикам, чтобы связались с местным банком крови на случай, если понадобится пополнить запасы. И пусть Линда запросит поддержку спецназа. И, да, надо предупредить криминалистов — пусть будут наготове. На всякий случай.
Диспетчер вышла на связь еще раньше, чем Чаки успел поднять рацию и выполнить полученные указания. Голос Линды звучал непривычно пронзительно:
— Нам сообщают, что там все еще слышны выстрелы. Информации о стрелке нет. Информации о жертвах нет. Есть сообщения о каком-то мужчине в черном. Стрелок до сих пор может быть на месте. Будьте осторожны. Пожалуйста, пожалуйста, будьте осторожны.
— Мужчина в черном? — Чак как-то вдруг сразу охрип. — Я думал, это кто-то из учеников. Обычно они стреляют…
Рейни вырвалась наконец на шоссе на краю города и добавила газу до восьмидесяти миль в час. Теперь они ехали прямо к цели, до которой оставалось семь минут. Чак передавал распоряжения.
Рейни вспоминала другие подобные случаи в школах, о которых рассказывали в новостях. Но ведь там совсем другое дело. Отсюда, из Бейкерсвиля, даже Спрингфилд казался совсем далеким. И потом, Спрингфилд ведь город, а в городах, как всем известно, свои проблемы. Поэтому люди и перебираются в Бейкерсвиль. Туда, где ничего плохого просто не может случиться.