Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Анита опять покраснела.
— Мне скрывать нечего. Что бы ни случилось с Джастином… кто бы ни держал его в заложниках, ни я, ни мои родные не имеем к этому отношения.
— Может, есть новые идеи насчет того, кто имеет? — вставил Уайетт.
Анита посмотрела на него с любопытством.
— Не исключено, что коллеги вообще непричастны. Речь же идет о выкупе, о профессионалах… Я имею в виду, ни для кого не секрет, что Джастин богат. У него есть недвижимость, машины, свой бизнес. Его могли похитить именно как состоятельного человека, а не как главу компании.
— Они
Побледневшая Анита покачала головой.
— Будет самая настоящая война, — продолжила Тесса. — Джастин проверит каждого из вас, даже если придется разобрать компанию по кирпичику. И чем ближе к нему вы были, тем основательнее он вами займется. Так что говорите сейчас. Мы выслушаем с радостью. А вот Джастин, насмотревшийся на страдания жены и дочери…
— Я ничего не знаю, — настаивала Анита. — Я бы никогда не причинила вреда Джастину, а тем более его семье. Вряд ли виноват кто-то из компании.
— Даже кто-то, недовольный текущим курсом? — надавил Уайетт. — И полагающий, что на месте Джастина справился бы лучше?
— Поговорите с Рут Чан, — выдавила Анита после секундного колебания.
— С финансовым директором? — переспросила Тесса. — Которая в отпуске?
— Сегодня утром мы наконец-то созвонились. Она решила сразу же направиться в аэропорт и вылететь первым рейсом. Но саму новость о произошедшем она восприняла… спокойно. Не то чтобы она сказала что-то или призналась в чем-то. Просто…
Тесса с Уайеттом замерли.
После паузы Анита подняла глаза и пояснила:
— Понимаете, она не удивилась. Ей сообщили, что Джастин с семьей пропал, а она никак не отреагировала.
Глава 30
Зед провел нас с Эшлин через лабиринт широких коридоров. Сначала я подумала, что мы идем готовить обед, но когда двери кухни остались позади, оставила всякие догадки и отдалась на волю тюремщика.
Он даже не удосужился связать нам руки. Вместо того чтобы идти между нами, спокойно и расслабленно вышагивал чуть впереди, будто на прогулке.
Может, Зед понял, что теперь, когда механизм выкупа запустили, попыток побега бояться нечего? Или он был настолько уверен, что рядом с ним мы и пикнуть не посмеем?
Эшлин двигалась медленно. Ей следовало лежать в постели, а не бродить по бетонным полам необъятного комплекса. По возвращении домой я бы сразу отвезла ее к доктору. А еще мы наконец-то поговорили бы по душам.
Зед подошел к тяжелой стальной двери, открыл ее, и мы оказались в небольшом помещении, где часть пола была приподнята, а одна из стен, на которой висел золотой крест, — полностью обшита деревянными панелями. Часовня, догадалась я. Мы попали в тюремное святилище.
Радар был уже здесь. Он включил все лампы и расхаживал вокруг с айфоном — или снимая видео, или щелкая фотографии.
— Поставим их тут. — Он показал Зеду отметку на помосте и взглянул на нас с обычным нейтральным выражением лица. — Освещение
— Что с комбинезонами? — спросил Зед.
Радар поднял айфон и навел его на нас с Эшлин.
— Не пойдет. Оранжевый воротник хорошо заметно.
Зед покачал головой, готовый к такому ответу, и ткнул рукой в угол комнаты, где лежала груда одежды. Нашей одежды. Снятой в первый день. Когда же это было? Вчера или позавчера? При круглосуточном люминесцентном свете восприятие времени притупилось. Как только к нему привыкали осужденные пожизненно?
— Только верх, — приказал Зед. — Просто наденьте на комбинезоны. Потом решим, что делать с воротниками.
До меня дошел смысл происходящего. Они хотели замаскировать нас и наше местонахождение. Видео, конечно же, проверят спецслужбы, которые могут выудить с экрана любые зацепки. Например, шлакоблочные стены, оранжевые комбинезоны или другие детали, попавшие в кадр. Поэтому нас собрались снимать на фоне одной-единственной в здании нетюремной стены и в нашей пятничной одежде.
Зед все продумал. Как всегда.
Я подала Эшлин голубенький облегающий топ и помогла натянуть его, потому что поднять руки над головой ей было больно. Громоздкий комбинезон некрасиво надулся под трикотажем, а ярко-оранжевый воротник нелепо вылез наружу, как лепестки стрелиции.
Глянув на Эшлин, Зед помотал головой.
— Верх комбинезона. Снять.
Мы с дочерью оглянулись по сторонам в поисках прикрытия, но никаких ниш или перегородок здесь не оказалось.
— Нам нужно уединиться, — чопорно заявила я.
Зед так уставился на нас, что его кобра чуть ли не шипела.
— Зачем? Радар все уже видел, а мне плевать. Живее.
Мы смотрели на него, не шевелясь. Я бы разделась без разговоров. Но оголить дочь перед двумя мужчинами, которые и так столько у нас отняли? Эшлин непроизвольно сгорбилась, как будто хотела сжаться в комок. Не выдержав, я встала перед ней, скрестив руки на груди, и еще раз с вызовом повторила Зеду:
— Нам нужно уединиться.
Зед вздохнул.
— Объясняю правила: вы будете делать и говорить в точности то, что я скажу, — размеренно произнес он, словно обращаясь к детям, и посмотрел на меня. — Если ослушаешься ты, я позволю Мику отметелить твою дочь. — Затем он перевел взгляд на Эшлин. — А если ослушаешься ты, я позволю Мику отметелить твою мать. А теперь переодевайтесь.
— Все нормально, мам, — шепнула Эшлин сзади. — Помнишь, как в детстве на пляже? Сообразим.
Когда Эшлин была маленькая, мы часто выбирались на побережье вдвоем, пока Джастин работал. Она терпеть не могла переполненную раздевалку, а тем более ждать в очереди. Поэтому я занавешивала ее полотенцем, пока она возилась с купальником. Потом я дошла до того, что могла сама переодеться под тем же полотенцем, лежа на песке. Четырехлетняя Эшлин заливалась от смеха.
Если вдуматься, мы с ней долгое время были одни против остального мира. И я согласилась: сообразим, как переодеться на людях.