Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Обещание рая.
Вкус моей боли.
Я упала на колени, прямо на кафель, и покорно скрылась под горой таблеток.
Тут я проснулась. Рывком. Глаза сразу ослепли от яркого верхнего света. Я зажмурилась, чувствуя, как в груди колотится сердце. Джастин стоял перед дверью и смотрел на меня. Наверное, обернулся на шум.
— Ты как?
Забавный вопрос. От человека, чье лицо выглядело как отбивная, а один глаз полностью заплыл.
— Где Эшлин? —
— Наверху, спит.
Я пристально посмотрела на мужа. Он снова проверил и кивнул, подтверждая, что дочь действительно спит, а не умело притворяется, как недавно.
Я встала, подошла к стальному умывальнику и попыталась набрать глоток воды.
— Почему напор такой слабый? — обратилась я к мужу, чтобы нарушить молчание.
— Здание большое. Водопроводная система сложная. Более эффективное оборудование обошлось бы дороже. Но кому оно надо? — Джастин пожал плечами. — У заключенных времени хоть отбавляй.
Он подошел ко мне и погладил по шее, как раньше.
— Мне снился душ, — тихо сказала я. — Бесконечная горячая вода и мыло.
Джастин улыбнулся.
— От меня так разит?
— Не хуже, чем от меня.
— Скоро все закончится, Либби. Завтра в это время будешь мыться, как захочешь.
Так хотелось поверить ему. Поддаться утешению. И все же…
— Тебе бы тоже поспать, — заметила я. — Сил набраться.
— Пробовал. Нары слишком узкие. А может, стены.
— Никак к ним не привыкнешь?
— Нет. Я их только возвожу. Мне нужен простор.
Действительно. Джастин не мог без открытого неба над головой. Ни снег, ни дождь его не смущали.
— А Эшлин так и не вставала? — спросила я.
— Спала, как ребенок, — сказал муж и только потом понял иронию своего ответа.
Он скривил лицо и отошел назад.
Я отвела глаза в сторону. Если матери было нелегко принять то, что ее несовершеннолетняя дочь занималась сексом, отцу — тем более. Особенно такому, как Джастин. Он с самого рождения Эшлин холил и лелеял ее. Свою маленькую девочку. Папину принцессу.
Я представить себе не могла, что раздирало его сильнее: ужас или оскорбление.
— Ты знала? — спросил он приглушенным голосом. — Хотя бы подозревала?
Я помотала головой.
— Может, она упоминала какого-нибудь мальчика? Дольше гуляла, покупала новую одежду… Или что там делают девочки, когда влюбляются?
— Что ты сделаешь, Джастин? Возьмешься за ружье?
— Не исключено!
— Я не знала.
— Но…
— А ты? — спокойно перебила я. — Ты ее отец. Ты что-нибудь подозревал?
Он нахмурился и смущенно переступил с ноги на ногу.
— Нет, конечно. Но отцы… Нам такое не понять. Мы же по-другому смотрим на дочерей.
— Как зовут ее лучшую подружку?
— Линда.
— Линдси.
—
— Правда? — Я пожала плечами. — Эшлин пятнадцать. Последние полгода она шпионила за нами, потому что мы перестали с ней разговаривать. Она одинока, ранима, а мы… мы забыли про нее. И под «мы» я имею в виду нас с тобой, Джастин. Ты тоже ее родитель.
Мужу такая критика пришлась не по вкусу. Его недовольство было видно по напрягшимся желвакам. Однако он не стал возражать, а в своих лучших традициях перешел в наступление.
— А когда ты подсела на таблетки?
— А когда ты стал мне изменять? — невозмутимо спросила я.
— Не надо приплетать левые аргументы. Забота об Эшлин — твоя главная обязанность, твоя работа, и ты это знаешь. А последние полгода ты была на работе в неадекватном состоянии.
— Ну да, лучше бы я в обед развлекалась в отелях. Ты уверен, что хочешь выяснить, кто из нас больше дров наломал?
— Либби, ты сама поставила вопрос ребром. Ты потребовала объяснения…
— Я поймала тебя только раз. Явно были и другие…
— По-моему, я имею право знать. У тебя есть дилер? Ты приглашаешь преступников к нам домой? Может, кто-то из них соблазнил Эшлин. Может, кто-то из них знает Мика, Зеда или Радара.
У меня отвисла челюсть. Внутри закипал гнев. Захотелось крикнуть, чтобы муж не молол ерунды. Я получала наркотики честным путем: врала каждому медику, у которого были рецептурные бланки. Но из меня полезло другое:
— СПИД, герпес, сифилис, гонорея. Ты приглашал их к нам домой? Шантаж, драма, вымогательство. Может, одна из твоих любовниц знает Мика, Зеда или Радара?
— Либби…
— Джастин! Так не пойдет. Ты предал мое доверие. Причем не раз. По-твоему, это нормально? Ты попросил прощения. И что, я должна все забыть? Я не знаю, как. Я любила тебя, Джастин. Ты был мне не просто мужем, а целой семьей. Только мой отец никак не мог надеть шлем, мама — бросить курить, а ты — удержаться в штанах. Меня подвели они, потом — ты, и я не знаю, как восстановиться на этот раз. Конечно, я подсела на таблетки. Потому что, хоть ты и раскаиваешься, мне все равно… больно.
— То есть виноват я? — спросил Джастин с каменным выражением на избитом лице. — Ты наркоманка, а виноват я?
— Я этого не говорила.
— А ты не думала, что я спал с той девчонкой по твоей вине?
Я отвела глаза. Не выдержала. Хотелось выйти. Из этой адской камеры, из этого разговора. И вообще из этой жизни. Чем и объяснялась вся история с обезболивающими.
— Не думала, что сама толкнула меня на измену? — безжалостно продолжал Джастин. — Что, если бы ты выглядела или вела себя по-другому, или была бы посмелее в спальне, я бы никогда не пошел налево?