Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Эй, случались ведь безумства и покруче!
Миллер поднял брови — как-то, мол, сомнительно.
— Что у нас с Итаном Гастингсом?
— Сбежал. Может, услышал, что случилось с дядей, и испугался, что станет следующим. А ведь он и может стать следующим…
Миллер вздохнул.
— Не нравится мне это дело. Ладно, где сейчас Джейсон Джонс?
— Сидит дома, под присмотром двух бравых бостонских полицейских и целого сборища репортеров.
— И телевизионщиков, — добавил Миллер. — Уже в эфире. Вытянулись на всю улицу. Я бы посоветовал привести в порядок прическу, прежде чем выйдете, —
— Вот черт! Неужели нельзя без этого? — Ди-Ди машинально провела рукой по волосам. Последний раз она принимала душ и уделяла внимание личной гигиене часов двадцать назад. Вряд ли нашлась бы женщина, пожелавшая предстать перед всем миром в таком вот виде. Она покачала головой. — Есть еще кое-что. Снаружи.
Миллер покорно проследовал за ней к раздвижной застекленной двери. На заднем дворе, по сравнению с ярко освещенным фасадом дома, было темно. Но в Южке задние дворы небольшие, в большинстве своем огороженные, что позволяло держать СМИ на расстоянии.
Ди-Ди подвела Миллера к дереву, привлекшему ее внимание еще в их первый визит. Тому самому, с которого идеально просматривался дом Джонсов. Только сейчас до Миллера дошло, что по этим же самым ветвям, как по лестнице, можно перелезть через соседский забор. И, разумеется, он понял, к чему клонит Ди-Ди.
Вверху, на второй ветви, темнело нечто небольшое, при ближайшем рассмотрении в свете карманных фонариков оказавшееся коричневой кожаной перчаткой.
— Думаешь, она принадлежит Джейсону Джонсу? — спросила Ди-Ди.
— Полагаю, есть только один способ это выяснить.
— Спрячься, — прошипел Джейсон. — В чулан. Быстро. Ты же пропала, помнишь? Тебя никто искать не станет.
Сэнди словно парализовало, поэтому он подтолкнул ее к открытому чулану, впихнул внутрь и прикрыл за ней дверцу.
Шаги доносились уже с лестницы. Осторожные, крадущиеся. Джейсон сграбастал две подушки и сунул под одеяло — жалкая попытка изобразить спящего человека. Затем прижался спиной к стене рядом с дверью и замер в ожидании. Он отдавал себе полный отчет в том, что футах в двадцати от него спит его четырехлетняя дочь, а в чулане, футах в десяти, стоит его беременная жена. И осознание этого наполнило его ледяным, сверхъестественным спокойствием. Он снова оказался в своей особой, отгороженной от мира зоне, где, будь у него оружие, уже разрядил бы в незваного гостя всю обойму.
Шаги приостановились в коридоре — вероятно, перед закрытой дверью спальни Ри. Джейсон замер. Если незнакомец откроет эту дверь, разбудит Ри, попытается ее забрать…
Мягкий, шаркающий звук — незнакомец сделал шаг вперед, еще один…
И снова пауза. Джейсон видел тень в дверном проеме, слышал ровное, глубокое дыхание.
— Можешь выйти, сынок, — протянул Максвелл Блэк. — Я слышал тебя, когда поднимался по лестнице, и знаю, что ты не спишь. Не глупи, и твоя дочь не пострадает.
Джейсон не пошевелился. Сжимая в руке тяжелый металлический фонарик, он прикидывал варианты. Максвелл зашел в комнату не настолько далеко, чтобы на него можно было напасть. Хитрый старик остановился в футе от открытого дверного проема, еще в коридоре, откуда мог видеть всю комнату. При этом сам он был защищен от нападения слева или справа.
В коридоре едва
— Я уже у ее двери, сынок. Все, что мне нужно, — повернуть ручку и зажечь свет. Она проснется. Спросит, где папочка. И что, по-твоему, я должен буду ей сказать? Ты же не хочешь, чтобы твоя маленькая дочурка узнала о тебе много нового?
Джейсон наконец отступил от стены и продвинулся вперед ровно на столько, чтобы Максвелл мог видеть его профиль, но не больше того. Фонарик он держал за спиной.
— Немного поздновато для светского визита.
Старик сдавленно рассмеялся. Он стоял посреди ярко освещенного коридора, рядом с комнатой Ри. Левая, в перчатке, рука лежала на дверной ручке. В правой руке он держал револьвер.
— Напряженный у тебя выдался вечерок, — сказал Максвелл и чуть повел стволом, наводя его на левое плечо Джейсона. — Как не стыдно — застрелить того парнишку, Брюстера… Впрочем, люди ведь считают, что эти извращенцы заслуживают и кое-чего похуже смерти.
— Не понимаю, о чем вы.
— А вот копы придерживаются другого мнения. Могу поспорить, они уже обыскивают его берлогу. И найдут под матрасом кое-какие старые любовные письма Сэнди, написанные много лет назад. А еще есть перчатка, сломанная ветка… Держу пари, минут через двадцать-тридцать они явятся сюда, за тобой. А стало быть, нам нужно обставить это как можно быстрее.
— Как можно быстрее обставить что?
— Твое самоубийство, парень. Боже всемогущий, ведь ты убил жену, застрелил ее любовника… Тебя гложет совесть. Такой человек, как ты, уж никак не может быть подходящим отцом. Поэтому ты приходишь домой и пускаешь себе пулю в лоб. Наши доблестные детективы обнаружат твое тело, прочтут твою записку. И свяжут все ниточки. А потом я увезу Ри подальше от всего этого. В Джорджии у нее будет совершенно новая жизнь. Не волнуйся, я буду заботиться о ней как следует.
Из чулана до Джейсона донесся сдержанный выдох. Он еще на шаг приблизился к дверному проему, пытаясь заставить Макса сосредоточиться на нем.
— Понимаю. Что ж, план прекрасный, иначе и не скажешь. Вот только, Макс, я уже вижу в нем одно слабое место.
— И какое же?
— Вы не сможете застрелить меня из коридора. Вы провели немало дел, многому научились. Первое, что выдает инсценированное самоубийство, — это отсутствие порохового следа вокруг раны. Если его не обнаружат, это будет означать лишь одно: стрелял кто-то другой, не жертва. Боюсь, если вы хотите, чтобы все выглядело как самоубийство, вам придется подойти поближе.
Максвелл пристально рассматривал его из коридора.
— Такая мысль приходила мне в голову. Хорошо, выйди на свет.
— Не то что — застрелите меня? Я так не думаю.
— Нет. Я убью Ри.
Джейсон вздрогнул, но на провокацию не поддался.
— Едва ли. Сами же сказали, что вся эта игра затеяна лишь для того, чтобы вы смогли заполучить Ри. Для вас убить ее — то же самое, что нос себе отрезать.
— Тогда я разбужу ее.
— И этого вы не сделаете… Ну же, Максвелл. Вам нужен я. Что ж, я перед вами. И у меня ничего, кроме мозгов и доброго расположения духа. Так подойдите же и грохните меня.