Избранные произведения. Том 3
Шрифт:
— За что? Прокрути.
«Домовой» послушно включил запись. Виом открыл вход в гостиную квартиры Лондонов, и перед глазами мужчин возникла счастливая жена Майкла Лондона.
— Клим, огромное вам спасибо за мужа! После операции он вернулся таким же, каким и был, — вы буквально вернули меня и дочь к жизни! Исполать вам как великому хирургу, и дай бог вам любви и счастья как человеку! Мы еще навестим вас, чтобы поблагодарить, хотя долг этот невозможно будет вернуть и до конца дней.
Изображение рассыпалось искрами,
Трое смотрели на Мальгина вопросительно, с изумлением и недоверием, а он сидел, будто в трансе, и в голове вертелся лишь один вопрос: интересно, как я ей скажу, что я его не оперировал…
— Не понял,- подал голос Джума.- Ты и Лондона оперировал? Что она имела в виду?
— Майкл вернулся? — тихо проговорил Ромашин. — Я правильно понял?
Мальгин встряхнулся.
— Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Минуту. — Он надел эмкан «спрута» и соединился с институтом. Выслушал ответ Гиппократа, почесал мочку уха, снял эмкан, оглядел всех по очереди.
— Лондон вернулся. Но я его не оперировал.
— В этом деле какая-то загадка…
— Подождите, коллеги, — вмешался Железовский, единственный из всех, кто не потерял присутствия духа и хладнокровия. — Пусть Клим выясняет это сам, мы пришли по другому делу, а времени у меня мало.
Мужчины переглянулись. Мальгин расслабился, залпом допил кофе, улыбнулся глазами.
— Ты прав, я сам развею этот мистический туман. Итак, где ваша идея?
Ромашин повел рукой в сторону встроенного в стену шкафа с прозрачными дверцами, на полке которого красовались подарки Дана Шаламова Купаве.
— По нашему предположению, один из этих предметов осуществляет связь с Шаламовым, а точнее — на самом деле является ключом входа в орилоунское метро.
Мальгин остался бесстрастным, успев мысленно оценить идею друзей и найти ее приемлемо сумасшедшей, но Джума не смог скрыть удивления, хотя сначала и воспринял сказанное как шутку.
— Один «ключ» вы уже проверили, и теперь на Меркурии дежурит чуть ли не весь погранфлот.
— Если это камень в мой огород, — мягко проговорил Ромашин, — то упрек принимаю, но с оговоркой: многое зависело не от меня, а от физиков, некачественно посчитавших эфпрогноз. Думаю, пока с нами Аристарх, подобной ошибки мы не допустим.
Клим, вспомнив предупреждение Лондона об опасности шаламовских даров, осторожно выгрузил из шкафа на столик все необычные предметы: исчезающий «голыш», плачущую «свечу», туманно-призрачный шар-дыру — «магическую сферу», которую смог взять в руки только с третьей попытки, стакан из «морозного узора», кинжал, тяжелый фолиант с мерцающей надписью на неведомом языке. В квартире повеяло странным неземным ветром, стены ее искривила и тут же отпустила неведомая сила, у всех четверых возникло ощущение, что предметы смотрят на них, пристально, не с угрозой, но и не равнодушно.
— Однако! —
— Мистика какая-то, — проворчал Джума, заинтригованный и смятенный. — Что это за каббалистические раритеты? Мне показалось или они на самом деле… смотрят и дышат?
— А как вы себе их представляете? — заинтересовался вдруг Железовский. — Вот, например, это? — Математик показал на «свечу».
Джума озадаченно посмотрел на него, потом на Аристарха.
— Ну-у… по-моему, эта штука похожа на хрустальный бокал… внутри плавает светящееся колечко… нет?
Мужчины переглянулись.
— М-да! — произнес Ромашин. — Мне казалось, что это не бокал, а какой-то вытянутый сосуд с дымом внутри.
— Лично я вижу свечу, — добавил Мальгин. — И к тому же она «плачет».
— Великолепно, — пробасил Железовский. — А это? — Он указал на «магическую сферу».
— Черный куб… со звездами…
— Ну а штуковина рядом? — Аристарх дотронулся до «ножа».
— Что-то острое, как наконечник копья…
Через минуту выяснилось, что все четверо видят разложенные предметы по-разному, и лишь относительно одного из них мнения сходились: исчезающий «голыш» всем казался плоским морским камешком, окатышем, и демонстрировал свои качества без каких-либо дополнительных эффектов.
Мальгин оглядел взволнованные лица гостей — даже математик слегка оживился, забыв о своих «трех эс», — и глубокомысленно проговорил:
— Восприятие веревки как змеи так же ложно, как и восприятие веревки как веревки.
Последовало недолгое молчание, потом взрыв сдержанного смеха. Собеседники оценили ситуацию в юмористическом ключе, вполне понимая друг друга.
— Источник изречения? — отсмеявшись, спросил Джума.
— Шанкара, Адвайтаведанта.
— Очень образно и очень справедливо. Но подарки Шаламова действительно впечатляют. Знать бы их настоящий облик, и главное — назначение.
— Учтите, они опасны, — предупредил Мальгин, чувствуя, как внутри него заворошился «черный человек». Веселое настроение ушло, ему на смену пришло беспокойство, защемило сердце. — Лондон не будет предупреждать зря.
Джума хотел сказать что-то язвительное, но передумал. Подождав немного, вдруг засмеялся и пояснил в ответ на вопросительные взгляды:
— Вспомнил девиз нежити, точнее, «эскадронов жизни»: «Мы живем для того, чтобы сдохнуть!» Чем мы хуже?
В комнате громыхнуло — этот хохотнул Железовский. И снова все четверо глядели друг на друга выжидательно, не зная, кто первым предложит действие. Музыка в гостиной продолжала звучать (Мальгин любил романсы Балакирева), создавая ностальгическое настроение, но не отвлекая от дум.