Избранные произведения
Шрифт:
Пред господом смирения ковер.
Юсуф мирскую позабыл тревогу
И, как всегда, молиться начал богу
Когда мужчина видит божий дар
В том, что избавился от женских чар,
То никакой беды он не страшится-
Над ним простерта господа десница.
А если и страшит его беда,
Он ждет, как счастья,
ЗУЛЕЙХА РАСКАИВАЕТСЯ В ТОМ. ЧТО ОТПРАВИЛА ЮСУФА В ТЕМНИЦУ
Как в нашем древнем голубом чертоге
Несведущ человек, умом убогий!
Увы, не видит блага своего
Неблагодарнейшее существо!
Не ценит благ, пока их не утратит,
И дорого потом за это платит!
Любовью пламенной пресытясь вдруг,
Легко с подругой расстается друг,
Но терпит он неслыханные муки
И тает как свеча в огне разлуки.
Когда Юсуф, как луч, в тюрьму проник,
То в ней расцвел для узников цветник.
Для Зулейхи ее дворец был садом,
Пока Юсуф с ней находился рядом,
А без него, без пальмы молодой,
Ее дворец стал для нее тюрьмой.
И в той тюрьме из-за разлуки вскоре
Стократ сильней влюбленной стало горе.
Печален для влюбленных тот приют,
Где призраки былой любви живут
Без розы разве есть в саду отрада?
Одни колючки на дорожках сада!
К чему колючки? Чтоб еще больней
Тоска тебя пронзила, соловей!
Увидев сад без розы, словно завязь
Она зажглась, от горя окровавясь.
Тоске души влюбленной не дивись:
Как перышко, душа взлетает ввысь!
Влюбленная, чтоб легче стало сердцу,
Пред гостьей-счастьем открывает дверцу.
Царапая свой лик, его звала,
Пылая, волосы свои рвала,
А лик и кудри — не душа ль влюбленной,
Разлукой и тоской испепеленной?
В литавры битвы стала бить она:
Разлуке, мол, объявлена война,
Но, войско красоты возглавив смело,
Всё ж в битве пораженье потерпела...
Не высыхали слезы на глазах,
Из слез и праха вышло столько глины
Для сердца, превращенного в руины!
Но сердце, что разрушила любовь,
Не восстановишь этой глиной вновь.
В рубины губ она вонзала зубы,
Терзала сердоликовые губы, —
Иль кровь из сердца просочилась вдруг,
И охватил страдалицу испуг?
Где были розы — лилии отныне:
Так щеки от ударов стали сини.
Известно всем: цвет счастья — красный цвет,
А кто скорбит, тот в синее одет.
Смотри: черты ее лица — скрижали,
Там письмена кровавые пылали!
Твердила: «Кто, как я, тоской объят?
Кому, как мне, достался жгучий яд?
Сама себе я выколола очи,
Сама себя столкнула в пропасть ночи,
Сама низвергла на себя топор, —
Кто из людей мне равен с этих пор?
Сама несчастья подняла я ношу,
Умру, а наземь груза я не сброшу!
Увы, душа моя была в огне,
Когда красавца привели ко мне,
Перехитрить судьбу мне надлежало,
Но за полу его не удержала!
Теперь не знаю, как спасти себя,
В безумье жалком дни свои губя».
Так плакала бессонными ночами,
Измучив сердце горькими речами,
Дрожала, свежесть ветерка вдохнув, —
Во всем, везде ей чудился Юсуф!
Она в руках сжимала то и дело
Рубашку, что его касалась тела,
Она вдыхала, горечи полна,
Как запах розы — запах полотна.
Она к глазам рубашку прижимала
И воротник, тоскуя, целовала.
«Ты — нить моей судьбы, о воротник,
Ты шею обнимать его привык!»
Как бы пожатьем победив разлуку,
В рукав рубашки продевала руку,
Дышала трепетно и горячо,
Как бы почувствовав его плечо.
Прикладывала полные надежды