Избранные произведения
Шрифт:
Своим глазам я благодарен за славу и за слезы,
Пускай в слезах утонут, если не стоят встречи с нею!
Мне год назад она сказала: «Жди будущего года»,
А в этом мне так худо стало, что прошлого жалею.
Не назовусь ее собакой, хотя бы ненадолго, —
На знамени ее державы позором быть не смею.
Страдания Джами увидев, сказал почтенный лекарь.
12
Аскет благочестивый, сбрось одежды лицемерья
И с чашею в руках скажи. «Ханжи, не ваш теперь я».
«Вкушай вино, пока землей твой череп не наполнен» —
На чаше начертал Кавус, и прав был в полной мере.
Пленительнее шелк волос от аромата амбры,
Да и павлину придают красу цветные перья.
Пульс у влюбленного считать — напрасная затея,
Лишь Авиценна оправдал болящего доверье.
Доколе властвовать луне? Открой лицо скорее.
Светильник мира устарел, как сумрак суеверия.
Ах, мы плохие торгаши и лишь себя позорим.
Бьем в барабан, когда несем огромные потери.
Джами, тебе не удалось припасть к руке любимой,
Так поцелуй хоть след ноги у недоступной двери.
13
По повеленью моему вращайся, вечный небосклон,
Ты отсветом заздравных чаш, как солнцем, будешь озарен.
Найду я все, чего ищу. Я Рахша норов укрощу,
И будет мною приручен неукротимый конь времен.
Друг виночерпий, напои тюрчанку эту допьяна,
За все превратности судьбы сполна я буду отомщен.
Сладкоречивый соловей красивым станет, как павлин, —
Так хочет вещая Хума, ко мне попавшая в полон.
По вечерам сидим и пьем. И снова пить с утра начнем,
Блаженней это, чем, молясь, бить за поклонами поклон.
Джами как будто пил шербет, сладчайший рот им был воспет,
И сладкогласый соловей был восхищен и вдохновлен.
14
О, если грозный ход времен разрушит этот скорбный дом,
Пусть все сокровища души навеки сохранятся в нем.
Когда ты видишь по утрам, как розовеет небосклон,
Аскет, твой череп мудреца не омрачает нам сердца,
Отнимешь чару — до конца мы будем черпать черепком.
Едва мы раскрываем рот, молва везде про нас идет:
У вздорных слухов нет границ. Беда, коль верить им начнем.
Я эти четки — видит бог! — в кабак бы отдал под залог,
Сто зерен — за вина глоток, я чашу пью одним глотком.
Свеча Чигиля, пожалей, не жги, а добрый свет пролей,
Когда, о прелесть, вкруг тебя кружиться стану мотыльком.
Джами, открой нам, не солги, где взял ты мускус кабарги,
Ведь разлилось от слов твоих благоухание кругом.
15
Бог только глину замесил, чтоб нас, людей, создать, —
А я уже тебя любил, стал трепетно желать.
Ты благость с головы до ног, как будто вечный бог
Из вздоха создал облик твой, пленительную стать.
Под аркой выгнутых бровей твой лик луны светлей,
И свод мечети я отверг, стал лик твой созерцать.
Не веришь ты моей любви, хоть всё кругом в крови.
Знай, взоры тяжкие мои на всё кладут печать.
Умру я с просьбой на устах, смешай с землей мой прах,
Чтоб склепы бедных жертв твоих надежно устилать.
Убей меня! Пусть хлынет кровь, окрасив твой ковер,
Ведь скоро дней моих ковер судьбе дано скатать.
Зачем мне рай в загробной мгле? Есть радость на земле.
Рай для Джами там, где тебя он сможет увидать.
16
Булыжник улицы твоей, где я упал во прах,
Дороже сердцу моему престола в двух мирах.
Ты выйди, косу распустив, и станет амброй пыль,
В которой я лежу ничком с мольбою на устах.
Жизнь это нить, ей суждено соединить людей,
Но жаль, что сделал эту нить короткою аллах.
Взгляни же, пери, пусть хоть раз сиянье глаз твоих
Свет веры, истины огонь зажжет в моих глазах.
Я заронил в тебе давно своей любви зерно,
Еще не показался всход, а я ослеп в слезах.