Избранные произведения
Шрифт:
Моя блистающая луна на угол крыши взошла.
Я, вспоминая о лалах-губах, пью цвета лала вино.
То чашу мою наполнила кровь из раны, что ты нанесла.
И что за добыча птица Хумай для сети твоих кудрей,
Которая мускусной тенью своей ланиты твои обвила?
Твой лик сравню с двухнедельной луной, озарившей сердце мое.
Твой стан —
Не спрашивай: «Когда началась любовь твоя, где конец?»
Нет ни начала у ней, ни конца, и будет, как вечно была.
О, если б любимого пса твоего именем звали моим,
С какою лаской имя Джами тогда б ты произнесла.
64
Любовной страстью своей одержим, брожу я, словно больной,
Чтоб издали увидать тебя, на улице жду ночной.
Любое страданье, любая боль ничто перед болью любви.
И я, потерявший сердце свое, не ведал боли иной.
Когда б не красили щек моих капли кровавых слез,
Лицо мое, как лицо мертвеца, пугало бы желтизной.
Кумирам многим молился я, всё сердце им отдавал,
Но встретил тебя — и падаю ниц перед тобой одной.
Розам садовым опасен всегда холодный осенний ветер.
О розовый куст, погубит тебя мой горестный вздох ледяной.
Нет, ты не сядешь возле меня! Ну что же — недолго ждать:
На полы одежд твоих сядет пыль, когда-то бывшая мной.
Джами, обезумев от страсти своей, газель эту миру сложил
О том, что он в мире один одержим безумной любовью такой.
65
Мечтаю умереть, чтоб ты к надгробью бедному пришла,
Там сердце мертвое мое, испепеленное дотла.
И если выпало душе покинуть этот скорбный мир,
Желаю превратиться в пыль той улицы, где ты жила. |
Сто роз, сулящих радость нам, благоухает в цветнике,
Ты подарила мне одну с шипом разящим, как стрела.
Я кровь из сердца проливал и с прахом эту кровь мешал,
Чтобы, увидя кровь и прах, твой разум жалость проняла.
Хула, насмешки иль почет? Не всё ли мне равно, что ждет?
Я радость сердца потерял,
Разлука — словно жаркий тигель, дано ей всё переплавлять,
Но золото моей любви она расплавить не смогла.
Сказала милостиво ты: «Джами, ты мой докучный пес».
Пускай я пес, но избран я из псов, которым нет числа!
66
Нет силы у меня, чтоб встать, стряхнув твоей дороги прах.
Нет смелости, чтоб, пса прогнав, взамен лежать в твоих дверях.
Ты солнца огненного лик, я — к одинокой тьме привык,
И даже собственная тень мешает мне, внушая страх.
Сегодня иль в один из дней ты лучше кровь мою пролей,
Но край твоих одежд позволь держать в доверчивых руках.
О лекарь, милость мне яви, продай мне средство от любви!
Сказал он. «Без любви живи, не думай о мирских делах!»
К живущим на земле жесток, слезами мир залить я мог,
Как Ной, одну тебя б я спас, в ковчеге плыл с тобой в волнах.
Я твой Фархад-каменотес, — страданья высится утес.
У нас обоих, что ни вздох, любимой имя на устах.
О ней беседовал с людьми, — твердят: «От злой уйди, Джами!»
Кого же мне тогда любить, ответь, всеведущий аллах?!
67
Я дышащую грудь мою готов без жалости терзать,
Хочу слова, где нет тебя, из сердца вырвать и изгнать.
Я без тебя безвестным был, пылинкой неприметной слыл,
В блистанье лика твоего я отраженно стал сиять.
Как сновиденье предо мной проходит дивный образ твой.
Я счастлив тем, что в мире сем любовь мне выпало узнать.
Хоть за лохмотья нищеты два мира посулили мне,
Честнее рубище носить, бог слишком мало хочет дать!
Моя одежда дорога: блестят там слезы-жемчуга.
Неиссякаем их запас, могу под ноги их метать.
Уверен я: на небесах все небожители в слезах,
Мои стенанья там слышны, и боги стали сострадать.
Велела ты: «Стань псом, Джами! Собачью цепь себе возьми!»
<